Страшные истории: Кого боятся абаасы?

РИГ SAKHAPRESS.RU Не секрет, что нечистая сила выбирает местом своего обитания дома или места, где произошло убийство или умерло много людей. К примеру, больницы. Особенно, если это старые здания.

Многие работники больниц, которые в силу своих обязанностей ночевали в этих зданиях, могли бы рассказать много интересного, что иногда происходит там под покровом ночи.

Моя мать в молодости работала медсестрой в маленькой больничке в одной деревушке Хангаласского улуса. Она рассказывала много случаев, связанных с нечистой силой. Правда, ей самой увидеть абаасы ни разу не пришлось.

Зато ее напарница, пожилая фельдшерица-сахалярка, часто их видела и пугала своими воплями молоденькую сестричку. В те далекие годы в деревне света не было, не делали исключения даже для больницы, так что дежурили при свете керосиновой лампы. В комнате медперсонала в самой середине стояла русская печка. Именно оттуда, из-за печки, по словам фельдшерицы, в середине ночи появлялся абаасы и не давал никому спать.

- Вначале откуда-то возникал тошнотворно-противный гнилостный запах, - говорила мама. – Фельдшерица Мария никогда не ложилась спать и в середине ночи, почуяв запах, тотчас же будила меня. Она очень боялась, прямо-таки тряслась от страха и, показывая пальцем в разные стороны, кричала: «Вот он, не видишь, что ли?! Вон теперь туда пошел!» Мы вдвоем, взявшись за руки и держа керосиновую лампу, обходили печку кругом. Я ничего не видела, но было очень страшно, так как поведение Марии и ее состояние, близкое к обмороку, говорило о том, что она ничего не выдумывает, а действительно что-то такое видит.

Видимо, она была из тех людей, о которых принято говорить: чараас эттээх (с тонкой чувствительной плотью). Утром она часто говорила мне, что абаасы никогда не показывается людям, которым судьба уготовила долгий век и большое потомство. «Видать, ты, девка, родишь много детей, вот абаасы тебя и боится, убегает от тебя!»

И, наоборот, люди, которым в скором времени суждено покинуть этот мир, часто сталкиваются с нечистой силой лицом к лицу.

Однажды – это было в послевоенные годы – несколько семей зимовали в одной заброшенной деревне. В основном эти семьи состояли из старых женщин и совсем еще юных парней и девчонок. Отцов ни в одной семье не было: кто погиб на войне, кто сгинул во время кампании переселения в северные улусы, кто умер от голода... Остались старые да малые.

Один из парней учился в соседнем селе в десятом классе и каждый день пешком в любую погоду приходил домой, поскольку интернатов тогда не было. Однажды он возвращался домой, когда уже порядочно стемнело: в школе в тот день было отчетно-выборное комсомольское собрание, которое никак нельзя было пропустить. Зимний день у нас, как известно, короток.

Стояли жестокие холода, когда, по выражению якутов, «мороз мог раздробить верхушку коновязи, а день убегал лошадиным галопом». Дорога проходила мимо заброшенных етехов, которых в тех местах было предостаточно. Всюду царило белое безмолвие, нигде ни огонька юрты, ни запаха дыма от камелька... Малейший шорох раздавался на далекое расстояние. Недаром наши предки называли январь – месяц шумящего дятла.

Мальчик Сеня быстрым шагом шел, почти бежал мимо одного самого страшного етеха, про который шепотом рассказывали, что там обитают абаасы. Он был голоден, одежонка тоже была плоховата для таких морозов. Он мечтал о том, чтоб быстрей добраться до теплой юрты, сесть возле открытого огня камелька и съесть свой скудный ужин. Как и большинство подростков военного времени, он был слаб здоровьем. От быстрой ходьбы на морозе он быстро устал и уже жалел, что не пошел ночевать к дальним родственникам, которые, наверное, не выставили бы его на улицу в такой лютый мороз.

Скорей бы пробежать страшное место, а за ним небольшой пригорок, а оттуда до дома уже рукой подать, думал он про себя. Неожиданно за его спиной раздались шаги, снег шумно скрипел под чьими-то ногами – это были шаги очень большого, тяжелого человека. Мальчик прибавил шагу, каким-то внутренним чутьем он чувствовал, что оборачиваться ни в коем случае нельзя: за ним гнался не человек, а абаасы.

Увидев впереди дымок из трубы родного дома, мальчик из последних сил рванулся к нему, и вскоре испуганные домочадцы открыли ему двери. Он как стоял, так и рухнул у порога. Две пожилые женщины и подростки с трудом стащили с него заиндевевшую, покрытую снежным куржаком одежду и уложили на орон (кровать). Мальчик впал в тяжелое забытье и только через несколько дней смог рассказать, что с ним произошло по дороге домой.

По его рассказу возле одного из етехов за ним погнался абаасы, он чувствовал это сердцем и по тому гнилостному запаху, который неизменно сопутствует нечистой силе. Несколько раз за это время он чуть не упал в обморок от этого тяжелого запаха, и только отчаянная жажда жизни гнала его вперед. Мальчик смог убежать от преследовавшего абаасы, но после этого случая стал сердечником и прожил всего три года.

* * *

А еще знающие люди говорят: если – не дай бог, конечно! – тебе придется встретиться с любой нечистью один на один, то ты ни в коем разе не должен показывать испуга, а наоборот, должен делать вид, что ничего такого не замечаешь, и вообще, тебе, как говорится, по барабану на него и что он, абаасы, для тебя никто и звать его никак!

В те же послевоенные времена жил один человек, не верил ни в черта, ни в бога, ни в скорый коммунизм также. Как и большинство якутских мужчин, любил охоту и рыбалку и свой законный отпуск проводил за этим занятием.

Удача, как ни странно, ему сопутствовала, Почему странно? Да потому, что он никогда, из принципа так сказать, не кормил духов местности и не соблюдал обычаев, считая их предрассудками. Но однажды он поехал на рыбалку в один из северных улусов и плыл на лодке мимо скалистых гор.

Места там были первозданные, дикие, еще не освоенные человеком. Дичи в тайге и рыбы в реке навалом. День не спеша клонился к закату. Стоял чудесный осенний день бабьего лета. Кругом тишина, ни души вокруг, только всплеск воды от его весел гулко отдавался в тишине.

Вдруг краем глаза он почувствовал какое-то движение возле одного утеса. Резко обернувшись, увидел, что в расщелине горы стоит женщина. Приглядевшись, обнаружил, что на ней старинное платье белого цвета, волосы, длинные и раскосмаченные, отливают на солнце желтизной. Он не испугался, скорей удивился: мол, что делает тут, в глухой тайге, эта немолодая женщина?

Но не останавливаться же, чтобы посудачить с какой-то старухой, он поплыл себе дальше. Проехав какое-то расстояние, он обернулся назад и, к своему большому удивлению, вновь увидел ту же женщину, которая так же стояла в горной расщелине. Получается, что его лодка вроде бы и плыла совсем. Человек этот, по своему обыкновению, хотел накричать на «чертову старуху» (так он назвал ее про себя) и, остановив лодку, грозно уставился на нее.

Однако, когда он увидел ее глаза, которые и вовсе не были похожи на обыкновенные человеческие глаза, вместо глаз у нее были черные дыры, и из этих дыр шел такой нездешний холод, его наконец обуял страх. Он понял, что перед ним дух этой местности или Хозяйка горы. И ей не нравится его поведение, и он сам ей не нравится. Каким бы неверующим Фомой ни был этот человек до этого случая, но и он страшно испугался. Он поспешно развернул свою лодку обратно и быстро поехал в деревню.

С тех пор, как он встретил Хозяйку скалистых гор, он перестал ездить на охоту или на рыбалку в одиночку и стал соблюдать обычаи предков. А то, что Хозяйка горы, обычно не жалующая таких, как он, и отличающаяся кровожадностью, его не тронула, а просто как бы предостерегла, он объяснял так: мол, несмотря ни на что, он не показал свой страх перед ней, не растерялся, не кричал от ужаса, а просто уехал. Человек этот прожил после этого еще много лет и тоже оказался довольно плодовитым: он оставил после себя многочисленное потомство. Видимо, его будущее потомство его и защитило от происков нечистой силы в его похождениях.

В молодости с ним, по слухам, произошел еще один такой случай. В один зимний день, расставляя силки, он немного заплутал и вышел к одному заброшенному етеху и решил переждать ночку в нем. С трудом открыв замерзшую дверь, вошел в стылое помещение и затопил печь, которая, к его счастью, вскоре нехотя разгорелась. Он сварил нехитрый ужин и прилег на ближние нары. И заснул крепким сном. Глубоко ночью возле етеха проскрипели чьи-то тяжелые шаги...

Кто-то вошел в юрту и стал стаскивать проснувшегося парня с орона страшно мерзлыми руками. Парень, крепко обняв нары, молча боролся с кем-то невидимым и сильным. И так продолжалось всю ночь до самого рассвета. Утром, чуть только забрезжило, неудачливый хоносо* покинул негостеприимный етех.

*Хоносо – гость-ночевщик.

Яна ПРОТОДЬЯКОНОВА.

"Эхо столицы"