В августе 1991 года произошло поворотное событие в жизни Советской страны. Это стала началом распада СССР. Создалась совершенно новая политическая ситуация. Руководство нашей республики с самого начала реформ – с 1989-1990 годов придерживалось той линии, которая помогла сохранить согласие и стабильность внутри самой республики и выстроить новые – партнерские, взаимоуважительные отношения и с союзным, и с федеральным центрами. Подписание Союзного договора и планируемые после него изменения в составе высшего руководства СССР были восприняты консервативной частью коммунистической номенклатуры как угроза личной власти, и они предприняли попытку государственного переворота. О том времени, об основных событиях 1991 года рассказывает первый президент Республики Саха (Якутия) Михаил Ефимович Николаев. Союзный договор - Михаил Ефимович, уже прошло 20 лет с тех памятных событий… - Для меня это не 20-тилетняя давность. Для меня это вчерашний день. И всегда в памяти эти дни, очень трагичные дни… Вот, перед глазами стоят события тех лет, как будто это вчера было…
- Вспомним события, которые предшествовали путчу. Главным событием 1991 года должно было стать подписание нового Союзного договора. 12 мая состоялась встреча руководителей автономных республик с президентом СССР Михаилом Сергеевичем Горбачевым. Как я понимаю, там было подтверждено ранее принятое принципиальное решение о том, что новый союзный договор подпишут и автономные республики. Михаил Ефимович, расскажите, пожалуйста, как эта встреча готовилась, как она прошла? - Да, действительно, автономные республики в период реформы государственного устройства принимали самое активное участие в обсуждении, выработке документов. Был в свое время принят закон Верховного Совета Союза СССР, по которому полномочия и права автономных республик были приравнены союзным республикам. Шла полным ходом подготовка нового союзного договора. И вдруг выходит в печати сообщение, что союзный договор будут подписывать союзные республики и центр, известный как формула «9+1». И ничего не говорилось об автономных республиках. 9 – это тогдашние союзные республики, без прибалтийских республик, Молдовы, Грузии, Армении, и плюс один – президент Советского Союза Михаил Сергеевич Горбачев. Это было в апреле. Получив это сообщение, я позвонил председателю Верховного Совета РСФСР Борису Николаевичу Ельцину. И проявил недоумение, озабоченность, спросил, пересмотрены ли ранее принятые договоренности о том, что союзный договор будут подписывать наравне с союзными – автономные республики? И попросил его согласия, чтобы мы, председатели президиумов Верховных Советов автономных республик, для консультации собрались у него. Он согласился. Это было перед майскими праздниками. Борис Николаевич попросил: «Давайте после дня Победы». Ну и я сообщил об этом Минтимеру Шаймиеву, Муртазе Рахимову, попросил их, так как они ближе находятся, сообщить другим автономным республикам, что у меня есть договоренность о встрече с Борисом Николаевичем Ельциным для консультации по заявлению Михаила Сергеевича Горбачева о «9+1». Они согласились, и мы собрались 10 мая у Бориса Николаевича Ельцина. А перед этим, 7 мая, мы, руководители республик, подписали свое обращение по поводу «9+1». Спрашивали у Ельцина какой линии необходимо нам придерживаться, как он относится к этому заявлению, какое значение придает. Он сказал, что в курсе дела, знает про заявление, и предлагает: «если у вас есть такое огромное желание, я устрою встречу с Михаилом Сергеевичем». Тут же по вертушке позвонил ему. Горбачев сказал, что сегодня-завтра не сможет, давайте послезавтра. И вот во второй половине дня, 12 мая мы собрались у Михаила Сергеевича в Кремле.
Открывая встречу, Михаил Сергеевич прямо сказал, что она проходит по просьбе председателей Верховных Советов автономных республик. Он: «Я готов вас слушать». Борис Николаевич предоставил первое слово мне, поскольку я был инициатором встречи. Я изложил мнение своих коллег, председателей Верховных Советов республик. Суть которого заключалось в том, что в данное напряженное время нельзя отходить от ранее принятых договоренностей, что это создает искусственные нагрузки, напряженность, поэтому мы должны с вами найти общий язык. Считаем, что в подготовке и подписании нового союзного договора должны принимать участие, как ранее было договорено, руководители автономных республик. Тем более мы в России, в Верховном Совете РСФСР, уже определились, что от РСФСР первой будет стоять подпись Б.Н.Ельцина, а потом подписи всех руководителей автономных республик. Это уже принятое решение Верховного Совета России. Ну и ряд таких моментов, экономического характера поставил. Потом другие мои коллеги выступили с поддержкой. В конце концов, было принято решение, отойти от формулы «союзные республики + президент Советского Союза» и вернуться к первоначальному варианту. После этого мы стали принимать активное участие в так называемом новоогарёвском процессе (Ново-Огарёво – подмосковная резиденция М.С.Горбачева – О.С.).
- Как дальше развивались события? - Потом с небольшими перерывами в июне-июле продолжали работать. Практически в июле мы завершили и постранично, постатейно все расписались. Остались две спорные статьи. Это о налоговой системе и о таможенных налогах. Тогда общими усилиями был достигнут консенсус: поручить трем товарищам, Борису Николаевичу Ельцину, Михаилу Сергеевичу Горбачеву и Нурсултану Абишевичу Назарбаеву, принять решение. Они должны были договориться по этим двум статьям, общий язык должны были найти, расписаться. А мы, доверяя им, согласиться с их решением. И потом вынести Договор на подписание 20 августа. На этом разошлись.
- Борис Ельцин тоже был согласен? - Да, он был согласен.
Три августовских дня - Как происходили августовские события? - В самом начале августа, по-моему, 4-го, сообщение приходит: М.С. Горбачев взял отпуск и поехал отдыхать. И тогда же к нам в Якутск официально из Кремля поступила телеграмма. Содержания такого: подписание Союзного договора назначено на 20 августа в 2 часа дня. Состав делегации столько то человек, определяйтесь. И мы определились и вылетели 18 августа, разместились в гостиницах «Москва» и «Россия». 19-го числа рано утром, в 6 часов, звонит Климент Егорович Иванов, он в составе делегации был, и говорит: «срочно включай телевизор, передают важное сообщение». Я включил телевизор, и диктор зачитывает, что создан ГКЧП, его обращение, приказы. Тогда мы оперативно, все собрались. Тарас Гаврильевич Десяткин, Софрон Петрович Данилов, Климент Егорович Иванов... Все те, кто был. Собрались и начали обсуждать, как быть. Тогда они дали мне поручение связаться со всеми председателями Верховных Советов автономных республик и попытаться пойти в Кремль, узнать подробности, чтобы определиться в дальнейших действиях. По вертушке я обзванивал своих коллег, договорились в 9 часов утра встретиться в холле гостиницы «Москва». Встретились и договорились, что надо идти в Кремль. Звонили, никого не могли найти, потом дозвонились Лукьянову Анатолию Ивановичу, председателю Верховного Совета СССР. И договорились на 11 часов. Позавтракали, я Климент Егоровичу говорю, иди в Белый Дом, узнай обстановку, посоветуйся по дальнейшим нашим действиям. И потом встретимся в гостинице «Москва». А мы пошли в назначенное время со своими коллегами в Кремль. Зашли к Анатолию Лукьянову и начали спрашивать, в чем дело, какое положение, чем это вызвано и т.д.
- Кто принимал участие? - Все председатели Верховных Советов автономных республик, которые приехали на подписание. Он говорит, да действительно Михаил Сергеевич заболел. «Вы же сами видели, как он трудился день и ночь. Да, действительно, он приболел, вот. Вы об этом слышали, знаете от обращения ГКЧП». Следующее, что он сказал, то, что его самого доставили в Москву ночью. На вертолете. А он отдыхал в Валдае тогда. Вот он и говорит: «Я ночью прилетел, так что сам не в курсе, в чем дело». Мы понимаем, что он не договаривает. Мы говорим, давайте, организуйте встречу с вице-президентом, председателем ГКЧП, Геннадием Янаевым. Лукьянов согласился, позвонил, а тот назначил на 3 часа дня. Когда мы пришли к Янаеву, он был в очень тяжелом состоянии, духовном, физическом, моральном. В общих чертах, то, что было заявлено в обращении, он изложил. В это время звонок. Звонил Б.Н. Ельцин. Спрашивал у Янаева, почему его машину не пускают в Кремль, что он отправил свое обращение. Янаев говорит: «разберусь, я не в курсе дела, не может быть, чтобы вашу машину не пустили». На этом разговор закончился. Мы тоже, ничего толком не получившие, вышли из Кремля. Поняли одно, что письменного заявления от Горбачева о сложении полномочий нет. Выходим и видим, что вся Москва заполнена танками. Все площади и т.д. Пришел в гостиницу «Москву». Климент Егорович ждет меня, говорит, я не смог дойти до Белого Дома. Там баррикады, забаррикадировано. Ну, как быть дальше? Я говорю, поехали в постпредство, на Колпачный переулок. Оттуда позвонил в агентство и попросил на вечерний рейс забронировать два места. И поехали в порт Домодедово. 20-го я уже был на месте, в Якутске.
- Вы вернулись вовремя. Я помню, что многие в Якутске готовы были поддержать ГКЧП, обком компартии подготовил проект о создании республиканского ГКЧП, пытался провести через Президиум Верховного Совета. Или тот же Павел Павлович Бородин, председатель Якутского горисполкома. Только Вы заняли твердую позицию – верховенство законов РСФСР и республики. На чем основывалось Ваша уверенность, Ваша позиция? - Как я уже говорил, будучи в Москве я видел своими глазами руководителей путчистов, их ложь. Было ясно, что это незаконные, антиконституционные действия. И мы действовали согласно своим законам, Декларации о государственном суверенитете республики. С самого начала я знал и поддерживал позицию руководства Российской Федерации, президента Бориса Ельцина. Помните, мы его избрали 12 июня 1991 года первым президентом РСФСР. Я видел перспективы развития республики в составе обновленной Российской Федерации. Верил в это. Нельзя было, невозможно вернуться, тем более силовым антиконституционным путем, во времена диктата одной партии. Мы оказались правы.
- Михаил Ефимович, с сегодняшней точки зрения, как оценивать эти события? На ваш взгляд, что это было? - Признак слабости, агонии существующей власти. Власти КПСС. На мой взгляд, надо было просто собрать на площади народ, выйти тому же вице-президенту, который исполнял в то время функции верховной власти и объявить о своем видении, как надо дальше жить. Если они, гекачеписты, не были согласны с политикой Горбачева. А силой оружия остановить в то время реформы было немыслимо, на грани глупости было, потому что народ в таком напряженном состоянии, тогда находился, что это равносильно было подлить масла в огонь. И вот это и случилось. С народом надо вести переговоры мирным путем, если есть что сказать, если хочешь что-то изменить, надо посоветоваться с народом, спросить: вот у нас такое мнение, как вы на это смотрите.
- Целью ГКЧП был срыв подписания нового союзного договора? - Безусловно. Они не хотели, чтобы этот союзный договор был подписан. Одна единственная цель была – сорвать.
- А вот если бы договор тогда состоялся… Вот, с точки зрения республики, Якутии. Это было нам выгодно? Как он повлиял бы на развитие республики? - Бесспорно, положительно. Как уже сказал, мы договорились, что договор будут подписывать наравне с союзными и автономные республики. В то время очень серьезные вопросы стояли о собственности, о налоговой системе. Т.е. в основном экономические вопросы решались. А мы этого и добивались.
- И договор давал ответы на эти вопросы? - Совершенно верно. И на основе этого договора мы с Российской Федерацией всё равно подписали бы соглашения о разграничении собственности, разграничении полномочий.
- Следующим этапом... - Да. Всё же, мы все, и народ, и власть были едины в одном: демократизировать. И государство, и общество. Дать больше самостоятельности республикам. Союзный договор назывался так: Договор о Союзе суверенных государств. Понимаете? Так вот, сегодня делается попытка вернуться к положениям того проекта. Например, введение единого таможенного налога. Единое пространство создать в торговле. Так ведь? Единый рубль. Вот эти же вопросы должен был решить тот, несостоявшийся союзный договор, а все остальные вопросы республики самостоятельно должны были решать. То есть прав на развитие было больше заложено в этом договоре, чем в бывшем Советском Союзе.
О Михаиле Горбачеве - Кто был ключевой фигурой в разработке договора? Горбачев? - Я бы не сказал, что он один был главной фигурой. Были личности, которые нисколько не уступали ему. Это Борис Николаевич Ельцин, Нурсултан Абишевич Назарбаев, Ислам Абдуганиевич Каримов. Вот они, эти четыре наиболее яркие фигуры, играли роль первой скрипки в составлении проекта, определении основных векторов развития нового Союза.
- В этом году Михаилу Горбачеву исполнилось 80 лет. Расскажите, пожалуйста, о встречах с ним. - С Горбачевым моя первая встреча состоялась после избрания меня председателем Верховного Совета Якутской-Саха ССР в июле 1990 года. Первая встреча продолжалась 45 минут. Я поставил ему 3 вопроса, но не как требования или просьбы, а как бы посоветоваться, узнать его мнение. Рассказал, какое у нас социально-экономические положение, и что для решения проблемных вопросов, планируем выйти со своими предложениями к союзному правительству. Спросил, каково его отношение будет. Подготавливающее было выступление. Он многие вопросы поддержал. Вот, в течение последних тех двух лет, 1990-91 годы, пока союзное правительство работало, мы довольно часто общались. Бывал на приеме, встречались в ходе новоогарёвского процесса. Должен сказать, все же, что у Михаила Сергеевича, по моим наблюдениям, именно в эти два года, реальные дела начали расходиться с тем, что он заявлял. Я не чувствовал его превосходства над выше названными личностями. После их выступлений, возражений, он начинал колебаться, менять свои решения. Думаю, это показывает характер человека, волю его как руководителя. Все ж здесь он уступал. А так он человек приятный, интеллектуал. Он много сделал для демократизации страны, Советского Союза, прекращения холодной войны с Западом, изменил не только нашу страну, но и мир. Историческая личность.
- Планировали ли его визит в Якутию? - Нет. Поскольку я приглашал более настойчиво Бориса Николаевича. Мы же в составе Российской Федерации, поэтому в первую очередь должен был приехать руководитель России. Обращался к премьер-министру СССР Валентину Павлову с приглашением для обсуждения и решения социально-экономических проблем. Он уважил, если помните, приезжал.
- Встречались ли с Горбачевым после 1991 года? - Да, конечно. Через определенное время после отставки с поста президента СССР его постоянно приглашали на мероприятия, встречи, банкеты, праздники. Довольно часто получалось, что иногда за одним столом сидели. В МГУ, на юбилее РАЕН, например. Разговаривали, иногда вспоминали августовские события, и вообще в целом совместную работу, он меня хорошо помнил.
Записал Олег СИДОРОВ
