Окончание. Начало смотрите в рубрике "Чтиво"
9. Момент истины (Никитин)
« В результате проведённой оперативной комбинации удалось добиться положительного результата» (из рапорта)
Я взглянул на часы, потом в чердачное оконце. Было за полночь, солнце давно скрылось за горизонтом, на небе мерцали звёзды. На старинный город опустилась тьма, лишь кое-где горели редкие фонари на столбах, да и то только в центре. Лежа на старом тюфяке, любезно предоставленном мне Пшенником и постеленном вблизи входа на чердак, я попил воды из припасенной бутылки, затем продолжил наблюдение.
Старик и Петр продолжали застолье при свете электролампы. Они были изрядно под шофе, но в состоянии, когда кажется, что для полного кайфа чуть-чуть не хватает. Петр открыл следующую бутылку и вновь разлил по стопкам. Оба почти одновременно выпили, причем старик вылил в рот всё содержимое, а хозяин опять чуть пригубил. Как мне показалось, старик выпил водки раза в два больше Петра, но разума не терял – лишь расслабился слегка. «Да, правду говорил Петр – старик еще крепок, почти не пьянеет» - подумал я.
- Слушай, Афанасий, давай говорить начистоту, – после небольшой паузы, когда оба были заняты закусыванием, предложил Петр.
Старик, ничего не говоря, кивнул головой.
– Вот ты говоришь, - продолжил хозяин, - что «менты», особенно приезжий из Якутска, подозревают тебя в убийстве Климки. Наверняка у них что-то серьезное есть против тебя, не будут же человека из Якутска присылать просто так, да?
Ворон поднял голову и посмотрел на приятеля, будто услышал что-то нежданное. Затем ощерил рот в усмешке:
- Да нет у них ничего против меня. Не такой же я дурак, чтобы оставлять улики! Пусть сначала докажут, что это я всё сделал. Ничего я им говорить не буду. Пусть сами…
Тут его прервал Пшенник:
- И докажут ведь, обложат со всех сторон как волка флажками! Никуда ты не уйдешь!
Ты бы сам признался, рассказал всё, как было. И было бы тебе облегчение…
- Вот-вот, этот «мент» из города тоже так сказал – признайся, мол, и тебе это зачтется как помощь следствию. Даже закон показывал…- еще раз усмехнулся старик Ворон.
Опять выпили, помолчали. Затем Пшенник уже заплетающимся голосом заявил:
- А я знаю, что это ты убил Климку, и те пропавшие мужики тоже на твоей совести!
Тирский вскинул голову и твердым тоном ответил:
- Ну, и что же?! Хочешь, я прямо тебе скажу: Да, это я их всех изничтожил! Ты ведь знаешь, что я никому не прощаю обиды, так меня приучила тайга!!! Она и только она мне закон! Мой закон – тайга, и судья я сам! Никому не прощу!!! – в конце даже вскричал Ворон и, надсадно дыша, вскочил со стула.
Не дожидаясь, когда старик успокоится, Петр немедленно засыпал его вопросами:
- Так это ты застрелил Климку? За что? Что он сделал тебе плохого? А остальные чем тебе насолили? А?
Тирский, все еще тяжело дыша, заговорил:
- Да все они нарушили мой закон – Закон тайги! Нельзя было им вести себя как хозяева – они здесь чужие!!! Даже я всегда спрашиваю у Духа тайги, который живёт в огне, разрешения перед тем, как войти в его владения – Тайгу! А они пришли как к себе домой!.. Сволочи!
Петр, судя по его реакции, впервые видел своего приятеля в таком состоянии и замолчал. Старик присел на диван, склонил голову на грудь, видимо, чтобы успокоиться.
Оба молча сидели несколько минут. Я хотел было вскочить с места, спрыгнуть вниз, но сдержал себя: Мало. Мало того, что сказал в запарке Ворон! Он легко может отвертеться, сказать, что пошутил, чтобы удивить Пшенника. И мысленно молил Петра: спроси, спроси еще, пусть подтвердит сказанное! Уточни у него!
И тут Петр, будто услышав мою мольбу, обратился к старику:
- Климку-то за что убил? Он же был такой простой, безобидный?
Ворон резко поднял голову и отрывисто бросил:
- А зачем он мою собаку избил сапогами, а затем - палкой?! Она же собака, лаять – его дело! Она же на цепи была! Просто лаяла на него, мог обойти, не трогать. А он избил ни в чем не повинную собаку! Сволочь!!!
Помолчав, старик как бы про себя, негромко добавил:
- Не надо было Климке избивать моего верного друга, был бы сейчас жив...
И здесь я понял, что пора настала – вот он момент истины! Надо закрепить его! Быстро схватил лестницу, спустил вниз и, переступая через перекладины, скинулся на пол веранды, подскочил к старику, который, судя по его виду, еще не уразумел, что происходит:
- Да, я знал, что это ты! Ты застрелил Клима, и остальных тоже ты! Сам признался! Теперь никуда не денешься, я сам всё слышал!!! А Пшенник подтвердит, он тоже всё слышал! – Я обернулся к Петру, который продолжал сидеть за столом, - ты ведь всё слышал и подтвердишь?! Ты – свидетель! Старик не отвертится от своих слов!
Тирский, было видно по его взгляду, наконец, понял, что проговорился. Он посмотрел на меня, затем на Пшенника и понуро опустил голову. И я понял, что всё – начало для раскрытия преступлений есть! Надо немедленно отвести старика в отдел, куда вызвать следователя и зафиксировать его показания.
10. Месть (Тирский)
«Всякое преступление имеет свой мотив, свою основу» (аксиома следствия)
Я сразу, как только увидел этого опера - молодого крепкого парня с курчавыми волосами, приехавшего из Якутска, сразу понял, что он явился по мою душу. Манера его разговора, прямой цепкий взгляд темных с хитринкой глаз с азиатским вырезом, быстрая реакция на сказанные слова – всё говорило за то, что он сыщик с опытом и с ним надо держать ухо востро.
Потому с самого начала нашего знакомства я определил для себя, что надо строго контролировать свою речь. С ним нужно держаться настороже и в разговоре учитывать, что он и этот местный сыщик Янков, как раньше говорили урки, «легавые», которые умеют преследовать любого и у них, как у собак, развито «верхнее чутье», потому сразу почувствуют откровенную ложь. К тому же многое им уже может быть известно. Потому не надо отрицать очевидные факты, а иногда лучше промолчать.
Вот почему я признал, что Климка был у меня на заимке весной (все знают, что наши угодья рядом и его охотничья избушка стоит недалеко, вот и бывает он у меня), и что мы с ним вместе выпиваем брагу, которую я ставлю (как никак «перестройка» и ныне можно всё). А о том, что он вызвал у меня ненависть тем, что спьяну беспричинно избил сапогами и палкой мою собаку, да еще ударил и меня, когда я попытался защитить её, я умолчал.
Зачем этому оперу знать, что своей выходкой Климка сам себе подписал приговор. И что я свято соблюдаю Закон тайги, которым установлено, что нельзя давать в обиду своих друзей – собак, с которыми ты живешь вместе как одна семья. Такое никому нельзя прощать. Что он заслужил – то и получил…
Ну, а потом что случилось – то случилось. Пенять надо только на себя. Зачем я доверился Петьке Пшеннику и по пьяни разболтал свою тайну, не знаю. Водка язык развязала…
Теперь никуда не деться – оставалось только говорить правду, надеясь, что это действительно зачтется... И этот «мент» Николай постоянно стоит над душой, сидит – слушает…
Потому пришлось рассказать этой девушке – следователю подробно о том, как я попросил Климку помочь подвезти на санках в большом бидоне воды с реки, как я из «тозовки» выстрелил ему в голову, когда он черпал воду из «ойбона» (лунки), как оттащил его подальше от берега к середине реки, чтобы весной труп унесло при ледоходе.
А потом пришлось рассказать следователю про тех двоих, что так же как Климка были приговорены мной к смерти за то, что нарушили закон тайги – повадились они охотиться на моей территории, даже не спрашивая меня. Новые хозяева нашлись, понимаешь! А я не даю в обиду ни свою собаку, ни себя!
Вот жалею теперь, ну, почему оставил труп Климки на льду, ведь знал же, что рано или поздно течение вынесет тело на берег и его найдут. А там пуля в голове - видел же, что рана была слепая, значит пуля внутри. Надо было труп спрятать на берегу, а затем закопать. Вовек бы не нашли!
И теперь остаток жизни точно проведу в тюрьме. Мне не привыкать жить одному, но придется отныне терпеть рядом разных типов, как пишут, «отбросов общества». Ничего хорошего от них ждать не приходится…
А этот настырный парень - сыщик Николай, действительно мастер своего дела: надо же, почти всю ночь караулил на чердаке и дождался таки, разоблачил! Молодец!
11. Приговор
«Смертная казнь на территории РСФСР как мера уголовного наказания применяется лишь в исключительных случаях» (установка уголовного закона)
9 декабря 1987 года в помещении клуба города Олекминска состоялось выездное заседание Верховного суда Якутской АССР в составе председательствующего судьи Седых К.Н., народных заседателей Васильева Г.С. и Рожина Т.И. Обвинение поддерживал прокурор Иванов В.Н.
На скамье подсудимых под охраной солдат конвойной службы внутренних войск находились 69-летний Тирский А.И., который обвинялся в умышленном убийстве нескольких человек и незаконном хранении огнестрельного оружия, а также некто Д., обвиняемый в соучастии в убийстве одной из жертв указанного лица.
В ходе судебного заседания старик Ворон виновным себя в основном признал, но попытался представить все случаи убийств как самозащиту. В отношении Клима Федорова подсудимый рассказал, что тот, будучи пьян, беспричинно сапогами, а затем палкой избил его собаку, к которой он относился как к единственному верному другу, с которым он делил еду и кров, а потом кинулся на него самого с ножом, пытался зарезать. Вот тогда он, защищая собаку и себя, выстрелил из «тозовки» ему в голову. Рассказывая о собаке, которая сильно страдала от боли, Тирский прослезился.
При рассмотрении дела обвинителем были представлены иные, кроме показаний подсудимых, объективные доказательства, подтверждающие их вину – заключения экспертиз, показания свидетелей Пшенника и других. Был вызван и в суде допрошен оперативник Николай Никитин, фактически лично раскрывший тяжкие преступления, вмененные в виду подсудимым. В своих показаниях он особо подчеркнул, что показания Тирского с признанием вины были результатам его глубокого раскаяния, давались добровольно в порядке явки с повинной и способствовали полному раскрытию преступлений, что должно быть учтено судом.
Суд нашел вину Тирского и его «подельника» доказанной во всём объеме предъявленных обвинений и осудил обоих к длительным срокам лишения свободы. Состав суда гуманно отнёсся к Ворону и с учетом его возраста не стал применять к нему высшую меру наказания – смертную казнь. Старик за все свои преступления получил 15 лет лишения свободы и закончил свою грешную жизнь осенью 1991 года на койке «больнички» в тюрьме, издавна – еще с царских времен, называемой в народе «Иркутским централом».
* * *
- Вот так закончилась эта криминальная история, связанная с местью за избитую собаку, единственного друга человека, одиноко проживавшего в тайге, - завершил я свое повествование.
И с думами о чувстве верности в его различных проявлениях я и мои друзья погрузились в сон, чтобы назавтра с новыми силами завершить свою рыбалку, которая, в чем я не сомневался, будет удачной.
Леонид ДИОДОРОВ.
февраль 2016 г.