SAKHAPRESS В старину некоторые колдуны или ведьмы могли насылать особый вид порчи – «на извод рода». После такой порчи все мужчины рода один за другим кончали жизнь самоубийством или же уходили из жизни во цвете лет от какой-либо страшной неизлечимой болезни.
Естественно, что такое - повреждение энергетических каналов человека - мог делать только очень сильный черный маг. Как правило, мужчины этого рода, в том числе приходящие в качестве зятьев, вымирали, а женщины оставались так называемыми черными вдовами или старыми девами.
У наших предков сильно, до глубины души обиженный человек мог обратиться к шаману, чтобы отомстить своему обидчику. Или же сам производил обряд, который назывался «кэбилээн туойуу». Это была своеобразная песнь-заклинание, в которой поющий предрекал своему врагу всяческие несчастья и беды, подробно, до мельчайших деталей, описывал, как, когда, при каких обстоятельствах тот должен погибнуть. Далее поющий просил о том, чтобы его враг и обидчик, умерший нехорошей смертью, не смог после смерти попасть в потусторонний мир, а превратился в ёр-абаасы, пожирающий свой род до последнего потомка. Все это сакральное страшное действо могло дойти до адресата только в том случае, если обида была действительно несправедливой, ложилась невыносимо тяжким грузом на пострадавшего, а поющий владел образной речью и достаточным темпераментом.
Особенно часто к песне-проклятию прибегали молодые девушки, обманутые и обесчещенные мужчиной. Делалось такое не в одиночку, обязательно присутствовали зрители, которые впоследствии обязаны были распространить слухи, передаваемые из уст в уста, также со всеми подробностями о наказании и каре, которые ждут обидчика и его род. Слова проклятья в конце концов достигали ушей того, кому они были предназначены, и разрушали его «сюр» (жизненные силы, психику), связывали энергию, ложились тяжелым грузом на сердце, приносили душевные страдания, и проклятый таким образом вскоре ломался и погибал – так, как воспевалось в заклинании…
Майя осиротела в пятилетнем возрасте и воспитывалась у своей тетки по отцовской линии, женщины суровой и не склонной к нежностям. Она кормила-поила, одевала племянницу, дала ей образование, но сразу после получения той диплома твердо сказала: мол, дальше как-нибудь сама… Девушка же, в свою очередь, была рада освободиться от жесткой опеки и специально поехала работать в другой район, так сказать, подальше. И даже во время отпуска не ездила проведать тетку, а оставалась работать в летнем лагере для школьников.
Незаметно пролетели годы, казалось, как будто недавно приехала в эту деревню в качестве молодого специалиста, не успела оглянуться, а уже хорошо за тридцать. Приехавшие с ней молодые учительницы все как одна обзавелись семьями, нарожали детей, кто уехал в другой район, кто остался и пустил корни. И только она, Майя Иннокентьевна, учительница химии и биологии, по-прежнему оставалась в гордом одиночестве и проживала в учительском общежитии.
Она не приглянулась ни одному, даже самому неприглядному, парню в этом селе, уж очень неприступной была ее внешность, манера одеваться старомодной и непривлекательной, характер замкнутым и не по-женски суровым.
Яна ПРОТОДЬЯКОНОВА.
Продолжение следует