Продолжение. Начало смотрите в рубрике "Чтиво"
SAKHAPRESS Медленно осматривая опушку, женщина увидела в деревьях парочку светящихся глаз. Её словно парализовало. Мурашки побежали по телу, оцепенение и ужас сковали её.
- Мама, я хочу есть, - донеслось сквозь дрёму. – Мама, я очень хочу есть.
Умсура с трудом расщепила слипшиеся от высохших слез веки. Она смотрела в упор на младшую дочь и не понимала, что та от неё хочет. Очевидно, что сильное потрясение истощило её и организм сам по себе приказал отключиться, так как чётко вспомнить, как заснула, она не могла. Помнит, что все втроём лежали на кровати, её руки утопали в волосах дочерей, массируя им головы. Очевидно, что, пытаясь успокоить детей, она успокоила себя.
- Мама, я сильно хочу есть, - повторила, как мантру, младшая дочь.
Сознание наконец-то вернулось к матери и она, сев на кровати, прокрутила у себя в голове события сегодняшнего дня. Мысли были хаотичны. Сон уходил, уступая дорогу трезвой рассудительности. Теперь она была за старшую, теперь всё зависело от неё.
За окном свет уступал права тьме.
Быстрым движением она встала, собрала волосы в пучок, закрепив их резинкой, и начала обследовать кухонный шкаф, рассохшийся от перепадов температуры, сырости. Поиски принесли свои плоды, были найдены: перочинный ножик с резной ручкой из кости; большой коробок спичек для камина; три кружки, три тарелки, три вилки и три ложки; две банки консервированной сладкой кукурузы; засохший кусок ржаного хлеба и банка тушёнки.
Дальнейшие поиски не принесли ничего. Умсура достала из нижнего отделения шкафа ковш и кастрюлю, сковорода стояла на печке – «буржуйке». По-мужски, её не помыли, и на ней были видны остатки пищи, что готовили на ней в последний раз. Больше она ничего не нашла.
В предбаннике на полке стояла газовая плитка на две конфорки, шланг от которой уходил к большому красному баллону, с облупившейся краской и надписью «ПРОПАН». Рядом были навалены дрова, возле них лежал топор, покрытый ржавчиной, стопка пожелтевших газет и ведро, наполненное порубленными дровами. Взяв из него пять поленьев, она вернулась в комнату и принялась за печку. Перочинным ножом женщина нарезала щепу и через 10 минут огонь разгорелся и тепло начало наполнять комнату.
Темнота заполнила собой дворик перед домом. Лишь только белый снег, от которого в мелких кристаллах льда отражалось сияние месяца, разрывал эту черноту. Тени бегали по двору, на фоне кристаллов, завывая на лунный свет, оборачиваясь, устремляя цепкий взгляд на дом, где нашла убежище их будущая еда.
Притупившимся ножом, она вскрыла одну банку консервы с кукурузой и тушёнкой. Немного поджарила содержимое последней на сковороде и разложила скромные порции по тарелкам, приправив зёрнами кукурузы. В оставшемся растопленном жире, она замочила засохший хлеб.
- Мамочка, я хочу пить, - опустошив тарелку, сообщила Аико.
Умсура словно ожидала этого. Встав из-за стола, она взяла кастрюлю, и вышла в предбанник, плотно закрыв за собой дверь. Девочки напрягли слух, было еле слышно, как их мать что-то делает у входной двери.
Саяна подошла к окну. На голубом снегу лежала разодранная куртка отца, возле неё стояли три волка, вынюхивая и облизываясь. Было видно, что они сыты, подтверждая это равнодушием к телу своей жертвы. Облизываясь, они посматривали по сторонам.
Внезапно старшая услышала звук открывающейся двери. Волки встрепенулись, повернув головы к домику, устремив взгляды на вход. Ещё доля секунды и они сорвались с места, стремглав устремившись к дому. Ещё секунда и девочки услышали хлопок закрывшейся двери и лязг засова. Их стражи влетели на крыльцо, но было уже поздно, они опоздали. Они стали скрестись в дверь и жутко завывать. Дверь в комнату открылась и мать зашла с кастрюлей, наполненной до верха снегом, которую она поставила на плиту: «Сейчас растопим и будет вода».
День второй.
Ночью Умсура пару раз вставала, чтобы подкинуть дров в печку, стараясь, чтобы столбик градусника, висящего на стене, не опускался ниже отметки в 10 градусов. Девочки помогли ей сдвинуть кровати. Укрывшись всеми одеялами и куртками, они не позволяли себе замёрзнуть. В последний раз она выглянула в окно.
Медленно осматривая опушку, она увидела в деревьях парочку светящихся глаз. Её словно парализовало. Мурашки побежали по телу, оцепенение и ужас сковали её. Постепенно страх отступил, уступив место здравому рассудку. Чем больше она смотрела, тем больше в ней росла уверенность в себе. Мозг лихорадочно думал, рассматривая варианты, вспоминая всё, чему её учили в медицинском институте. Успокоившись, она вернулась к дочкам.
***
- Слушайте меня, теперь наш день будет строиться следующим образом. Мы будем есть и спать. Таким образом, мы будем максимально сохранять силы, дожидаясь спасения. Есть и спать. Мобильные тут не работают, поэтому, будем уповать только на то, что нас будут искать. – Умсура замолчала и колким взглядом вцепилась в дочерей. – Если есть вопросы, говорите.
Саяна и Аико сидели на кровати. Старшая что-то обдумывала про себя, младшая ёрзала на месте. После того, как мать закончила, она подняла руку вверх.
- Мама, я хочу писать, - не дожидаясь пока её спросят, известила дочь.
По выражению лица женщины было видно, что этот вариант она не предусмотрела. Минута размышлений, и она вывела Аико в предбанник. Там она взяла ведро, высыпала дрова на пол и поставила его у входной двери: «Вот, это будет наш туалет».
Вернувшись, они разогрели остатки вчерашнего ужина, запив водой, опустошив кастрюлю. Уложив девочек в кровать и укрыв их, мать вышла из комнаты. Определённое время девочки слышали какое шуршание, было слышно, что мама что-то шепчет, словно разговаривая с кем-то, потом они различили всхлипывания, прекратившиеся разом. Ещё через минуту стали доноситься удары и звук раскалываемой древесины. Спустя время дверь распахнулась и Умсара, слегка вспотевшая, вошла с охапкой мелко нарубленных дров. Свалив их возле печки, она подкинула топлива, которое жадные языки пламени моментально поглотили.
- Мама, ложись скорее к нам. – Саяна откинула одеяло. – Не надо мокрой стоять, холодновато.
Понимающе кивнув, женщина сняла свитер, повесила его на стул и пододвинула последний к печке.
Дочери легли возле матери, справа и слева, положив головы ей на грудь.
- Мама, спой нам колыбельную, которую ты мне пела в три года, - попросила старшая дочь. – Про мальчика, заблудившегося в тайге и спасённого медведем.
- Конечно, - Умсара прижала к себе дочерей, поцеловала их в чёрные волосы и начала петь колыбельную.
***
Женщина проснулась от дурного сна...
Александр ШВЕД-ЗАХАРОВ.
Специально для SAKHAPRESS
Продолжение следует