SAKHAPRESS «Одно из самых сильных впечатлений юности, - вспоминает Алексей Дмитриевич Шепель, - как немцы гнали наших пленных: колонна была такой гигантской, что до самого горизонта не было видно ни конца ее, ни края. Жители выходили на дорогу, выносили в узелках еду. Из-за большого количества пленных охранники с автоматами находились достаточно далеко друг от друга, и некоторые пленные, как правило, женщины с детьми, смешивались с колонной, переодевались в гражданскую одежду, брали детей на руки и незаметно оттуда выбирались. Избежать плена таким образом удавалось лишь единицам, но все-таки…Самое потрясающее, что эти самоотверженные женщины спасали совершенно чужих им людей…»
Оккупация для Алексея Дмитриевича закончилась в восемнадцать лет. Через три месяца он уже воевал на 1-ом Белорусском фронте. Под Харьковом шли тогда страшные бои, ситуация менялась буквально ежечасно – то наши возьмут верх, то немцы.
«Помню зашли мы в лес, дело было ночью. Вдруг откуда не возьмись – немецкие самолеты налетели и давай бомбами со всех сторон сыпать! Лес был полон солдат, а бомб – еще больше. Взрывалось все на каждом шагу. С меня вещмешок сорвало. Как не убило – ума не приложу. Пилотка над головой поднималась. Почему? Так ведь волосы от страха дыбом вставали. Вот такое у нас новобранцев было крещение. Первый бой мы приняли 10 июля 1943 года, когда форсировали Донец. Часов в пять начали грохотать «катюши», и канонада продолжалась час сорок минут. Все это время мы пытались перейти реку, а немцы нас расстреливали: там же все видно, как на ладони. Потом наши, воспользовавшись тем, что немцы целиком и полностью сосредоточены над одном участке, сумели в километрах в двух с левой стороны перебросить понтонный мост и перегнать на ту сторону танки. А под их защитой и пехота уже проскочила. Но каких это стоило потерь…»
Медаль «За отвагу» и первое ранение пулеметчик Шепель получил под Запорожьем.
«Дело было так, рассказывает Алексей Дмитриевич. – Окопались мы, оборону заняли. Ждем. Смотрим- немцы цепью подходить начали. Мы давай отбиваться из двух пулеметов. Так, они, как только засекли, откуда бьют пулеметы, направили на них два танка. Две атаки мы отбили, а в третью того пулеметчика, что на другом фланге был, убили, я один остался. И вот гляжу: танк направляет пушку точно на меня, даже щель видна! Из окопа не выскочить – снайпер тут же подстрелит. Что делать? Только остается на судьбу надеяться. Тут танк как даст залп! Аж в голове зазвенело. Очнулся дышать нечем. Оказывается, окоп весь землей засыпало. Пулемет снесло, будто его и не было. Слышу – командир роты сокрушается: «Вот черт, один пулеметчик оставался – и того убило!» А меня только зацепило осколком от снаряда, он где-то размером с палец был. Вошел в бедро и еще умудрился живот задеть. Я руку сунул под шинель, под гимнастерку – мокро, горячо…Ранило меня в два часа, а подобрали только в семь, я от потери крови идти сам уже не мог, повис на плечах двух солдатиков, так и вытащили меня из окопа…»
Если в начале своей военной биографии рядовой Шепель по долгу службы изводил на немцев метры пулеметной ленты и сотни автоматных роков, то позднее - уже литры бензина, так как вошел в состав специального мотоциклетного разведполка. С ним в 1945 году и попал в Берлин.
Для основной массы солдат и офицеров война закончилась в том победном мае, однако, старшина Шепель смог вернуться на родину только спустя долгих шесть лет – столько ему еще пришлось прослужить в эксплуатационной роте связи.
«Чем занимались? Дежурили на телефонных станциях, через которые проходили советские линии, контролировали, чтобы их не прослушивали. Каково было в Германии? Как ни странно, мы с немцами ладили, даже можно сказать, дружно с ними жили. Оказывается, и так бывает: сначала с народом воюешь, а потом с ним же дружишь…
Не чувствовал ли я себя убийцей, когда я был пулеметчиком? Знает, на войне этого чувства не возникает. Там все очень просто и ясно: если я в него не выстрелю – он в меня выстрелит. И потом, мы все-таки не нападали. Наша роль изначально не захватническая, а освободительная. И это важно. А чтоб специально убить… нет, такого не было. Даже когда брали пленных. А некоторые мои товарищи, те прямо тряслись: «Дай мне, я его лично расстреляю!» Я такого не мог, все-таки человек безоружный уже. Беспомощный Пленный. У меня рука не поднималась…»
На север Алексей Дмитриевич поехал за заработком. Как попал на Якутскую ГРЭС, так к ней и прирос. Здесь стал ветераном труда, здесь получил звание ветерана энергетики и энергостроительства. Больше десяти зим отработал Алексей Дмитриевич слесарем-сантехником. Позже, уже будучи пенсионером, перешел в турбинный цех специалистом по первичным средствам пожаротушения.
Пресс-служба ПАО "Якутскэнерго"