Окончание. Начало смотрите в рубрике "Чтиво"
SAKHAPRESS После того, как все высказались, было решено отправить Аню в Красноярский край к родной сестре матери, думали, что перемена обстановки пойдет девочке на пользу.
Кто знал тогда, что так все обернется? Мы ведь желали ей только добра, отобрав у пьющей, полностью деградировавшей женщины, которая променяла все на бутылку.
Кто знал тогда, что ее дядя тоже запойный пьяница, семья многодетная, денег не хватает и что вскоре мужчина станет попрекать племянницу куском хлеба? И однажды девочка, волею обстоятельств оказавшаяся в чужом для нее поселке, вконец отчаявшись, не выдержит «свинцовых мерзостей» жизни и наложит на себя руки…
Мы хотели ей добра…
Уже выходя из кабинета, обернулась и поймала взгляд матери – страшный, полный ненависти ко всем нам, так, наверное, смотрит затравленная волчица, у которой отобрали детенышей…
Младшая, наверное, родилась под счастливой звездой. Ей повезло, попала в хорошую семью: ее взял к себе бывший сослуживец отца и хороший приятель (кстати, он, как позже выяснилось, хотел взять под опеку и Аню, но ему почему-то отказали). Девочка, окруженная заботой и лаской, выросла, получила образование, теперь она сама мать семейства и хороший человек.
А теперь давайте вернемся к тому заседанию, где решалась судьба девочек. Правильно ли мы тогда поступили? Почему мы не вняли слезам матери-алкоголички? Ведь и Аня не хотела, чтобы их забрали у мамы, тем более ей не хотелось ехать к черту на кулички к незнакомым родственникам. Она тоже плакала и клялась, что больше не будет прогуливать, что поможет матери справиться с болезнью…
Но, как я уже говорила, решение было принято, причем по большей степени директором: ей хотелось как можно быстрее скинуть с себя проблемную ученицу.
С тех пор прошло много лет, но чувство какой-то неясной вины заставляет меня прокручивать в уме этот сюжет: может, нужно было поверить?
Сейчас – случайно ли это или нет, остались в живых только я и подруга-инспектор. Как-то очень быстро после этого, через полгода, кажется, ушла из жизни мать девочек, говорили, что отравилась паленой водкой. Потом, через много лет, когда я уже не работала в школе, умерла директор от чрезмерных возлияний, усугубивших хронические болезни. К сожалению, спилась учительница младших классов, моя теперь уже бывшая подруга. Можно ли ее считать живой, если от нее прежней, красавицы и модницы, осталась пустая оболочка?
Барак, где жили героини моей истории (реальной на все сто), вскоре кто-то поджег, половина сгорела, из другой вскоре тоже переехали. Дом стал излюбленным местом, где по ночам собирались местные бичи и шпана.
Вскоре в школу поступила жалоба, что подростки, в большинстве, конечно, наши «любимые ученики», не только собираются там, курят и пьют, но и жгут – прямо в доме! – костер. Люди опасались, что пожар может перекинуться на близстоящие частные дома. Был проведен совместный рейд с милицией, но, к своему удивлению, никого на пожарище не обнаружили.
История вскоре получила продолжение. Один из мальчишек из той компании во время очередного разговора неожиданно признался, что да, они часто собирались в сгоревшем бараке, пили, но не всегда, иногда просто разговаривали, общались. И однажды промозглый осенний день снова согнал их компанию в излюбленном месте. Было очень холодно, и ребята разожгли костер из обломков мебели. Пошла по кругу бутылка дешевой бормотухи. Они просто сидели и смотрели на огонь, как вдруг одна из девочек, показывая рукой в проем двери, ведущей в комнату, истошно закричала. Все вскочили с мест: мол, что такое? Почему орешь? А девчонка, заикаясь от страха и дрожа всем телом, шептала: «Это она, Аня, она там! Она на меня смотрит!»
Они выскочили оттуда, даже не затушив костер, благо было сыро и дождливо. Мальчик сам ничего такого не видел, но почему-то сразу поверил той девочке, она действительно была напугана до полусмерти. В скором времени слух об этом происшествии распространился в околотке. И припозднившиеся прохожие, проходя мимо остова сгоревшего барака, убыстряли шаг, стараясь проскочить нехорошее место.
Мало ли что… Вот не далее, чем вчера соседка рассказывала, что кто-то недавно слышал то ли детский, то ли женский плач, проходя мимо этого дома. Скорей бы уж убрали это безобразие! Кто знает, может, в таких местах, где было много горя, тоски и несчастий, действительно остается что-то, что нельзя объяснить по-научному? Может, это душа Анюты приходила плакать о своей судьбе…