Рассказ для вас: Город и Пепел (продолжение)

Продолжение. Начало здесь Глава 2. Новое лицо Выписка из Досье генерала Зайченко В.И. ФИО (клички, прозвища), ВНЕШНОСТЬ (общая информация). Дорохин Станислав Борисович. Прозвище "Восьмой" (почти не употр.). Возраст определить трудно, примерно 35-45 лет. Рост – выше среднего; телосложение – худощавое; волосы – русые с проседью; глаза – неопределенного цвета; брови – дугообразные, тонкие; нос – тонкий, прямой; рот – средний, губы - тонкие, обычно плотно сжаты. ХАРАКТЕР И ПОВЕДЕНИЕ Хладнокровен и морально устойчив. Умеет полностью контролировать эмоции. В незнакомой компании неразговорчив и замкнут. Вредных привычек и слабостей не замечено. Характер скрытный, обладает острым чувством справедливости. (Во время набега людоедов на мирных жителей в районе Кирзавода осенью 2029 года отвлекся от выполнения срочного задания, помог местным организовать оборону и лично принял участие в бою, чем предопределил победу поселян) В совершенстве владеет всеми видами стрелкового оружия, а также неизвестной системой рукопашного боя. Следит за своей экипировкой. Умеет устанавливать контакты со всеми крупными фракциями, кроме тех, чей образ жизни считает неприемлемым. Что самое важное – является одним из авторитетнейших представителей среды наемников. Несмотря на отсутствие четкого командного состава в этой среде, Дорохин на пару с нашим агентом Лисом является руководителем этогог движения. Именно этими двумя людьми был создан кодекс наемников в 2021 году, который после принятия наемниками, стал гарантом честной работы этих людей. ОБРАЗ ЖИЗНИ Имеет несколько мест, для сна и отдыха. Его основное место пребывания так и не выяснено. (При первой попытке выследить, оставил на пути нашего разведчика воткнутый в стену кинжал. Неделей позже, во время второй попытки, незаметно обошел опытнейшего "искателя", обезвредил и пообещал в третий раз просто ликвидировать) По неподтвержденным данным имеет постоянную любовницу в районе Елочка - Гимеин. Бывает в увеселительных заведениях, обычно в "Драконе". Занимается выполнением особо сложных заданий поиска и доставки, но к "искателям" себя не относит, держится от них на расстоянии. Очень уважаем лидерами некоторых группировок, в том числе военными и Альянсом. Также имеет много врагов, в основном в маргинальных или антисоциальных группировках, например, присутствует в списке Апостолов Бога у сатанистов и объявлен Лакомым Куском у людоедов Кирзавода. Близкие и доверительные отношения поддерживает только с шаманом Вертером (прозвище "Ветер"). Неоднократно совершал с ним походы в неизвестном направлении, а также выступал в роли телохранителя последнего во время особо опасных торговых операций. ПРИМЕЧАНИЯ Много читает, часто бывает в уцелевших библиотеках, иногда приносит туда редкие книги из своих походов и отдает безвозмездно. Связь держит через Вертера или хозяина "Дракона", господина Муна Ли. Также возможно выйти на контакт, разместив соответствующее объявление на "Доске наемника" в районе площади Ленина. Очень интересуется в последнее время проблемой Багровой Мглы, собирает информацию и часто появляется в районе развалин аэропортовского района. Во время 1-го Нашествия Мутантов спас 12 бойцов Альянса, заминировав подступы к их блокпосту противопехотными минами, происхождение которых не раскрывает. За это удостоен звания Герой Альянса и признанием вечной дружбы. Передал на хранение: Осипов Л.А. - 15.05.23. Последние правки: библиотекарь Карпов М.Г. - 25.09.27. генерал Зайченко В.И. - 10.10.29. библиотекарь Карпов М.Г. - 18.06.31. Летописец - 06.02.33. *** Над городом висела ночь. Не та, которая бывает на юге - стремительно наступающий беспроглядный мрак, а летняя и легкая мгла, которая чуть размывает силуэты далеко находящихся предметов и затеняя их. Таковы в Якутии белые ночи. На фоне багрового неба и всходящей луны гордо смотрело вверх красное кирпичное здание с надписью «1986». Оно уже много лет смотрело на мир пустыми глазницами окон. На первый взгляд оно было пустым и безжизненным, но если долго присматриваться, можно увидеть, как на крыше здания чуть виднеется тёмный неподвижный силуэт, чудовища, которое смотрело вниз большими круглыми глазами, которые были краснее стен здания и пылающего неба. В глазах чудовища не было никаких эмоций, оно просто смотрело, будто пожирало глазами город. Но это была лишь иллюзия. На самом деле это были стекла. Антибликовое покрытие играет злую шутку в сумерках. Оно прекрасно защищает наблюдателя, рассеивая отсветы солнца, которое видно на очень большом расстоянии днем. Но в темное время суток оно может выдать своим красным отсветом, который похож на мерцание глаз ночного зверя. Человек держал в руках большой бинокль и вглядывался в лабиринт разрушенного города. Это был Стас, которого сейчас посещали воспоминания о том, каким был город до войны. По ночам я приходит ощущение времени, когда в этом городе было даже тесно. Город был полон жизни и движения, никто из его жителей даже не задумывался, что такое находиться все время в ожидании опасности и искать способы выжить. Тогда я был обычным человеком, который любит оружие и выходить в продолжительные походы на выживание. В этих походах я вспоминал все, чему меня учили во время службы в армии. Я ведь когда-то был военным, гордо назвал себя спецназовсцем. Нас во время службы учили выживать, выживать любых, даже совершенно немыслимых условиях. Кто знал, что после Катастрофы умение пользоваться оружием и спокойно обходиться без благ цивилизации станут самыми важными качествами. Нужны еще твердые моральные устои – чтобы не примкуть к обычным мародерам и грабителям, с которыми давно уже воюет и Альянс и Армия. И те и другие, хоть и противоборствуют между собой, но с преступниками обращаются одинаково - расстреливают. Много этих подонков поубивали ребята и очень хорошо, что я не попал между жерновами этих двух сил. Хотя мог бы. Я всей душой ненавижу тех, кто пользуется слабостью своих ближних, многие оправдываются тем что «выживает сильнейший», просто если не жить в мире, выживать будет некому. Чем меньше нас остается, тем меньше шансов возродить общество. Сейчас существует два полюса Альянс – союз всех силовых структур и Армия, единственный подарок от федералов. И те и другие – просто вооруженные люди, не имеющие ни плана, ни цели. Мой друг Вертер объяснял, что начинает появляться еще новая сила – мутанты. Ему кажется, что звери и еще никем толком невиданные лесные жители что-то замышляют. Они начинают объединяться и действуют все более осмысленно. Не знаю, верить ему или нет. Видать парень курит не только довоенные сигареты, а кой-чего покрепче. Но, хотя доля правды в его словах есть – чересчур уж организованно иногда нападают мутанты. Вон, в уцелевших пригородах, да и по окраинам столицы уже почти никого не осталось – всех съели. А в этом году и в центре нужно держать ухо востро. Особенность Якутска, как любого города на вечной мерзлоте – это каменные дома на сваях, под которыми всегда темно. Под домами иногда можно встретить всякую нечисть. Вон между соседними домами мелькнула тень. В лучшем случае это одичавшая собака… Сейчас, стоя на крыше двенадцатиэтажного дома, я продумываю свой маршрут. Если я пойду прямой дорогой, то четырех местах столкнусь с временными стоянками горожан – их выдает вьющийся дымок над трубами. Да, сейчас люди топили печки, ведь это единственный для многих способ получить тепло. Несмотря на то, что лето уже давно наступило стояла зябкая погода и если бы не моя плотная одежда, то можно было бы легко простудиться. А в районе Залога, который и в двадцать первом веке остался деревянным виднелись огоньки. После того как там монстры выели несколько семей, солдаты поставили свой пост, но желающих жить там поубавилось – несмотря на то, на то, что жить в одном из немногих уцелевших районов в деревяшках удобнее всего. Залог – не чета наполовину сгоревшему 17 кварталу. Но и в Залоге жилая зона сжимается с каждым годом. Мало, слишком мало огоньков видно в бинокль, и слишком много пустых домов. Двадцать лет назад ночами город был полон огней, а сейчас жалкие огни жмутся друг к другу, как гаснущие искры в затухающем костре. Слишком много мы потеряли людей и ресурсов, и слишком много жестокости появилось в людях. Хотя я  и сам тоже не стал с годами лучше… Я закрыл глаза и начал массировать веки – глаза от перенапряжения начали слезиться. Положил бинокль в специальный чехол на поясе. Спешно оправившись, двинулся к спуску с крыши. Изо рта шел пар. Когда я спустился по короткой лестнице, то поравнялся с дверью лифтерской. Меня всегда интересовало, что находится внутри, но она была заперта изнутри. Я когда то тряс дверь и понял, судя по лязгу, что она закрыта не только на ключ, но и на засов изнутри. По моим представлениям холодный металл двери скрывал небольшую комнату, в которой кто-то заперся много лет назад. Все никак не могу собраться вскрыть эту дверь, только проходя мимо, дотрагиваюсь ладонью, до моей любимой загадки. Дальше шла грязная лестница я начал спускаться по длинной лестнице, внимательно следя за каждым лестничным пролетом. Могу, глядя на надписи на стенах, или на положение тёмных пятен на кафельном полу, сказать на каком я этаже. Седьмой, пятый, четвертый и страшный второй этаж. Ему, во времена мародерства и гражданской войны, досталось больше всего. Если этажами выше было более-менее нормально, то здесь следы от пуль были повсюду. Там, где следы от очередей перекрещивались, виднелось большая черная клякса с брызгами, которая фактически въелась в стену. Каждый раз, когда прохожу, вспоминаю дурацкий анекдот про Штирлица, который раскинул мозгами. Ха-ха. Не смешно. Я достал оружие и снял с предохранителя. И вышел на улицу. Черт, придется сегодня сделать небольшой крюк, не хочу проходить слишком близко к зданиям. Я вышел на набережную улицу и пошел по разбитому асфальту, минуя редкие автомашины. Из одной, когда я подошел к ней, презрительно фыркнув, выбежал старый пёс и засеменил прочь от меня. Я опустил, было, взметнувшийся ствол и посмотрел убегающей собаке. Удачи, бродяга. Мой путь лежал мимо 202 микрорайона. В этом районе города я прожил последние годы до начала войны. Если взглянуть на него сверху, то можно увидеть, что он похож на неровный четырехугольник, который тремя своими гранями соединяется с берегом и только одной - с остальной частью города. В нем стоят только каменные здания, преимущественно высотные, и ни одного деревянного. Именно этот факт превратил микрорайон в сектор смерти. Его люди покинули в первую очередь, когда начали подступать холода. Как-то неуютно было проходить мимо него. Особенно если вспомнить что там происходило сразу же после войны. Когда пришла осень, власти призывали к спокойствию, но по городу ходили страшные слухи – тепла не будет. Отопление дали только в прилегающих к гидроэлектростанции районах, но было понятно, что топлива не хватит надолго, а починить газопровод было невозможно. Началась паника, которую ничто не могло остановить. Люди были заперты в ловушке под названием Якутск, и многие с наступлением холодов начали переселяться из каменных зданий в деревянные. Началась битва за тепло, тогда и появилось первое правило нового времени: каждый сам за себя. Я же был одним из немногих, кто остался жить на территории микрорайона. Жил я совершенно один в девятиэтажном угловом доме в двухкомнатной квартире. В тот момент я находился в прострации. Бывает такое, когда вокруг становится слишком плохо, и ты перестаешь что-либо чувствовать, будто под наркозом. Война была внутри меня, она выжгла все и оставила только пепелище, которое я заливал алкоголем в последние дни. Надвигалась зима, и даже тёплая одежда и запасы водки не помогали сохранить драгоценное тепло. Именно холод вывел меня из оцепенения. Повинуясь инстинктам, я занес из кладовки печку-буржуйку, которая лежала там на протяжении трех лет с того момента, как я продал свою дачу. Пришлось нарубить на дрова половину своей мебели, чтобы обеспечить себя топливом. Первая растопка была неудачной, дым из печки валил в комнату и ни в какую не хотел вытягиваться. Пришлось долго возиться с трубой, прежде чем все заработало как надо. Стеклопакеты на окнах помогали удержать тепло, но полы и стены оставались такими же ледяными. Буржуйка быстро разогревала помещение, и становилось даже жарко. Желая сохранить драгоценное тепло, я заткнул форточку тряпками, из которой торчала труба, а дверь утеплил ватой, щель внизу закрыл полушубком. Все эти меры помогали, но ненадолго: стоило только прогореть дровам, как сразу же становилось холодно. Чтобы не замерзнуть, приходилось по ночам растапливать печку по нескольку раз. Я тогда даже не думал о том, что дым из окна привлечет мародеров. А ведь в те дни по всему городу орудовали целые банды. Они вскрывали одну квартиру за другой и выносили все, что могло представлять ценность. 202 микрорайон, который и практически был отрезан от города, стали лакомым куском для алчных людей. Я знал, что мародеры, вконец обнаглели и вскрывали даже населенные квартиры, причем основной интерес для них представляли как раз металлические двери. Они с помощью домкратов и других приспособлений попросту выдавливали двери из проемов и начинали обчищать все, что было внутри. Сначала они метили полностью разграбленные квартиры, потом подъезды, а потом уже целые дома черными крестами. Потом эта традиция исчезла, дома начали метить все – и оставшиеся жильцы, и мародеры, которые оставляли не поддающиеся двери «на потом». Их ничуть не смущало даже присутствие немногочисленных жильцов. Мародеры быстро накапливали у себя внушительное количество оружия, преимущественно охотничьего. Именно ружья двенадцатого калибра были самой частой и ценной находкой, которые хранились в каждом многоквартирном доме. Они еще идеально подходили для уничтожения людей в помещениях. Заряд картечи или дроби на коротких дистанциях - один из самых эффективных способов сделать жилое помещение нежилым. Все награбленное сбывалось на барахолках, которые стихийно возникали в разных частях города. Первое время еще в ходу бумажные деньги, которые начали быстро обесцениваться. Когда стало совсем туго, торговцы начали отказываться принимать купюры. Вскоре интерес начал пропадать и к серебру, и к золоту, а главной валютой стали продукты питания, тёплые вещи, медикаменты и боеприпасы. Я ненавидел мародеров всей своей душой. В первый раз я убил, когда в моем же собственном подъезде двое отморозков попытались изнасиловать молодую девушку, угрожая ей пистолетом. Услышав женские крики в подъезде и недовольное мужское ворчание, я начал искать ключи от сейфа. В нем хранилась обыкновенная двустволка, с которой я изредка ходил на охоту, и в отдельной секции - трофейный пистолет. Найдя ключи, метнулся до сейфа. Вытащив из чехла ружье, судорожно начал его собирать. Проклиная себя за непредусмотрительность, я дрожащими от волнения руками начал впихивать патроны в ствол. Крики стихли, но в коридоре была слышна возня. Я резко открыл дверь и бегом спустился вниз. Там двое отморозков раздевали девушку, которая на вид была мертва или без сознания. Один из них уже начал расстегивать ремень. Увидев меня, с ружьем наизготовку, он начал бежать. Для меня это было как команда «фас» для натасканной собаки. Я навел дула на бегущего человека и нажал на курок. Задрожало подъездное окно, сильно пахло порохом. От шума выстрела я ненадолго оглох. Первый с огромным количеством дырок в теле дергался на полу, второй сжался в углу и начал скулить, по крайней мере, мне так показалось сквозь звон в ушах. Боясь повредить девушку, лежащую на полу, я достал пистолет и двумя выстрелами убил и второго. Девушку я худо-бедно одел, но часть одежды была порвана, и я взял её на руку и отнес к себе. Ожидая прихода подельников этих подонков начал готовить патронташ, а тем временем девушка начал приходить в себя. Она меня приняла за одного из насильников и впала в истерику. Стоило больших усилий объяснить ей, что я - её спаситель, а не наоборот. Так я и познакомился с Дашей. Она жила вместе со своей матерью Ольгой Павловной, которая была нездорова. Больницы были переполнены, а аптеки и магазины были либо разграблены, либо закрылись. Я помог своим соседям с первого этажа: укрепил дверь и поделился продуктами. Мой скромный запас, итак уже подходил к концу, и надо было срочно его пополнить. Я обшарил тела застреленных мародеров и обменял на базаре найденные ценности на консервы, а найденный у них пистолет отдал Даше. Соседи, с которыми я подружился, рассказали мне про людей, которые боролись с бандитами. Они проводили рейды и зачищали целые районы от мрази. Они караулили и жестоко расправлялись с ворами и бандитами. Следами их работы были трупы, привязанные к фонарным столбам с прикрученными табличками «Я был мародером и убийцей». Желая сохранить инкогнито, ребята носили лыжные маски. Когда я узнал, что есть еще такие люди, моим самым большим желанием было стать одним из них. Мне по сути дела было нечего терять, и я ждал, когда увижу их вживую. Удобный случай не заставил себя долго ждать. Я наткнулся на группу вооруженных людей в лыжных масках, когда на санках тащил очередную партию дров. Сам на тот момент ходил с ружьем и с пистолетом на поясе. Было очень неудобно к ним подходить, но я все же решился заговорить с ними и рассказать о своем желании. Меня они внимательно слушали, я увидел интерес в их глазах, когда описал сцену спасения девушки в подъезде. Они бы все равно ни за что не приняли меня, но среди них оказался один мой знакомый – это был Гришка по прозвищу Соловей. Мы с ним дружили с детства, вместе бегали по крышам гаражей. Только в последние годы мы редко виделись, потому что его родители переехали в другую часть города. Именно он и поручился за меня перед старшим, который представился как Лоб. Они называли себя «Армия семи», несложно было догадаться, что их было именно семеро. Практически все - бывшие милиционеры или служившие. Жили на отшибе, в деревянных домах, которые были уже давно заброшены. Они были знакомы друг с другом и, сговорившись, переехали туда. Меня позвали на первое дело – бороздить город и делать засады на тех, кто не хочет жить честно. В тот день мы поймали двух воришек, которые выносили все ценное через выбитое стекло в одном из домов по улице Хабарова. Мы быстро нагнали, они были схвачены и избиты. Потом мародеры были связаны, и рты были заткнуты тряпками. Лоб дал мне нож и предоставил мне выбор – или я добиваю этих двоих, или становлюсь их врагом навсегда. Я тогда решил, что жестокое время требует жестоких поступков, и без сожалений дважды ударил в сердце. Лоб улыбнулся, а мои новые товарищи одобрительно покачали головами. Тогда я и получил прозвище «восьмой». После этого мы вместе ходили в рейды и творили «правосудие». Со временем я заметил, что ребята становятся все кровожаднее. Мы уже грабили подозрительных людей и сами обчищали уже вскрытые квартиры. Лоб говорил, что все равно добро пропадет, растащат ведь. Нас уже называли одной из самых страшных банд в городе. Тогда я и понял, что ребята попросту уничтожают конкурентов. Я не пошел в очередной рейд, зная, что если я скажу в лицо, что выхожу из команды, мне не жить. После этого наши пути разошлись. Казалось, мое желание сбылось, и я никогда их больше не видел. Я даже не знаю, что с ними случилось, но вскоре никаких слухов про них не было. Мой путь дальше лежал через площадь Победы, но, не доходя до неё, я предусмотрительно юркнул во дворы, опасаясь неадекватных людей, которые стояли возле костра. Старые площади привлекали различных людей. Тени прошлого привлекали личностей не самого лучшего качества, там виднелись четыре фигуры, причем неверные блики костра высвечивали дрожащие силуэты. Казалось, что на них даже надеты остроконечные капюшоны на манер наших сатанистов – моих извечных врагов. Но это была иллюзия, потому что эти смрадные ребята не заходят далеко от мест своего обитания. Я проходил мимо мертвых домов, но со скрытой зданиями площади все равно был слышен смех и радостные выкрики. Небось, какие-то ханурики собаку на огне жарят и пьют бражку. И наверняка вооружены, раз не бояться привлечь внимание. Ну, пускай, это их дело. Мне же нужно добраться до места, не привлекая внимания. Передо мной был нежилой район «Водоканала» с опустевшим рынком и зданием ДОСААФА, который уже двадцать лет ничего не готовил. Помню, как-то там меня учили прыгать с парашютом. Давно это было… В этой части города стало совсем тихо, даже подозрительно тихо. Мои шаги разбивали тишину пыльных улиц. Слева от меня показалось здание «Водоканала». На крыше, несмотря на отсутствие подсветки, весело и жизнерадостно виднелись буквы «В….АНАЛ» - кто-то ради шутки снял лишние, по его мнению, буквы. Да, действительно, может послать сегодняшнее задание подальше, забиться в какой-нибудь угол и поспать? Но на меня слишком много возложено сегодня. Хоть и старый генерал ничего, как всегда, не объясняет, но я понимаю, что здорово его подведу. Единственное, с чем связано мое нежелание двигаться дальше, – это радиация. Когда свернул на берег, передо мной город будто раздвинулся и дал вздохнуть полной грудью. Я наткнулся на один из патрулей Альянса. Их было четверо, и все были в формах. Их руководитель Тимир требовал полного порядка и уделял немало внимания внешнему виду и экипировке бойцов.  Эти ребята, в отличие от армейцев, любили заходить в самые разные части города. В общем, по своей старой функции они хранили порядок в северной части города. Я поравнялся с ребятами и поприветствовал старшего из них. Я его помнил по своим былым приключениям. Звали его Васюк и никак не иначе, причем неизвестно было, прозвище это, фамилия или настоящее имя. Это был кряжистый мужчина, который занимался разводом патрулей и сбором информации. Сегодня он сам вышел вместе с ребятами, не иначе кто-то шалит здесь. Я поприветствовал каждого крепким рукопожатием и поинтересовался последними событиями в районе. - Привет, ребята. Как обстановка? Васюк помял травинку, которую он по обыкновению жевал, и ответил: – Да вот ищем тут пару охламонов, вроде обучение прошли, а как присягу приняли, так сразу же сбежали вместе с казенным оружием. - Да, дела... У вас, что совсем бойцов не хватает, раз таких берете? - Да вот, поручился за них один… Не найдем беглецов, не сносить ему головы. Второй день в карцере сидит. Ты лучше сам к нам приходи, нужны нам люди вроде тебя. - Да нет, спасибо, мне и так хорошо. Не люблю я жизнь по уставу, понимаешь. - Ну, как знаешь, – Васюк поморщился, изображая недовольство, но я знал, что он не обижается. Мы слишком давно были знакомы, чтобы не знать привычки друг друга. Повисло молчание, и чтобы как-то развеять обстановку я спросил: - Что слышно? – на  жаргоне Альянса это означало, есть ли поблизости опасность. - Да вроде тихо все. Сам-то как? – лениво поинтересовался Васюк. - Да вот сплавать решил, воздухом подышать, – я старался не афишировать свои отношения с армейцами, но врать, что у меня есть какие-то дела в порту, было бессмысленно – по делам надо на переправу. - Ну, бывай, нам дальше надо, – махнув рукой, Васюк начал было разворачиваться, а потом обернулся. – Ты, если что заходи, тебе Вилка что-то подготовила. Должок, говорит, хочу старый отдать. Я кивнул Васюку и его бойцам и пошел дальше. Я был близок к своей первой цели. Речной порт встретил меня своим молчанием. Величественно текла река Лена, как всегда, полная своих тёмных и холодных вод. Немного «фонило» в принципе везде, но здесь, будь у меня счетчик Гейгера, он бы наверняка выдавал частый треск. Облучиться тут было проблематично, надо было провести здесь довольно долгое время, чтобы иметь какие-то последствия. Только Паромщики не боялись радиации, но и их она подтачивала медленно и незаметно. Меня, как и обещал старый генерал, ждали. Харон стоял, облокотившись на перила, у пристани смотрел на воду. На ней покачивались две лодки. Подошел к Харону. Находясь уже вплотную, положил руку ему на плечо. Паромщик, даже не вздрогнув, начал медленно поворачиваться. Лицо его было опухшим и находилось в состоянии крайней небритости, глаза были мутные и выражали полное безразличие к происходящему вокруг. Оказывается, он был пьян в стельку - вот что называется заставить ждать страждущего человека. Я сунул ему в руку записку от генерала и начал отвязывать лодку. Надеюсь, когда алкаш Харон проспится, он не будет на меня держать зла. Лодка немного просела подо мной, и немного холодила сквозь штанины металлическая скамейка. Оттолкнувшись, я начал грести, чтобы выйти на течение. Немного порывшись, я достал старенький CD-плеер, работавший на аккумуляторах. Я нажал кнопку play и погрузился в мир музыки. Мне повезло, что я должен был отплыть ниже по течению, и не надо было особо шевелить веслами. Рыбаки давно уже жаловались, что кроме зараженной рыбы в реке начали водиться существа страшные и больших размеров. Их внимание можно привлечь, если сильно бултыхать веслами. Я включил песню, которая подходила к обстановке. После гитарного проигрыша в плеере послышался задумчивый голос Расторгуева. Приятно было ощущать, что ты куда-то уезжаешь… Ты неси меня, река За крутые берега, Где поля мои, поля, Где леса мои, леса… Я задумался, вспомнив про свою милую.… Чуть правее лодки начала вспучиваться вода: на не очень ровной глади вырастал горб величиной, пожалуй, с автомобиль. Быстрым движением поставил плеер на паузу и потянулся к своему Ярыгину. Пистолет будто сам прыгнул в руки - я, через прицел глядел на это чудо. Оно продолжало вспухать и подниматься выше. Потом откуда-то из-под воды пошли пузыри и с резким хлопком взорвался, обдав брызгами лодку и меня полностью. Волны покачивали лодку и, если не считать мелких пузырьков на поверхности, ничего уже не напоминало о произошедшем. Вспоминались байки рыбаков о водных горбах, которые могут потопить небольшую лодку. Мне удалось убедиться в правдивости одной из баек. Я нередко выходил в дальние рейды и знал, что большая часть слухов – это порождение фантазии. И в блуждающие горбы верить не хотелось. Я сидел настороже всю оставшуюся часть пути, музыку слушать уже не было настроения. Наступающий рассвет застал меня не выспавшимся и замерзшим. Я прибыл на «Кладбище кораблей», как называли это место городские. Здесь стояло много кораблей разной степени обветшалости. От самых маленьких до большущих барж, на поверхности которых можно было разместить целую деревню. Из-за нехватки запчастей, многие из них так никогда и не встанут на воду. В ходу были только небольшие катера, которые потребляли не так много топлива, но и их было мало. Пришлось немного полавировать между судами, чтобы найти место, где можно причалить. Мне было нужно только прибыть в Адмиралтейство. Теперь выполнение моей миссии зависело только от решения Адмирала. Я вдыхал влажный и свежий воздух, немного приправленный запахом дыма. Я находился в поселке Жатай, который пострадал меньше всего. Попасть внутрь было несложно - мне достаточно было показать условный знак часовым, которые охраняли место порта. Я кратко рассказал про цель своего визита и меня пропустили без дальнейших вопросов. Видно было только двоих на пристани, но я знал что на так называемом кладбище кораблей все очень даже обитаемо и что на меня смотрит никак не менее десяти стволов. Зимой особого внимания причалу не уделялось, но зато как только сходила зимняя корка льда и можно было пользоваться водным транспортом порт оживал. Коротким северным летом жители Жатая пользовались вовсю. Благодаря укрепительным работам порт превратился в крепость. Так же в защите помогали большие корабли, которые было незачем чинить. Иллюминаторы – это достаточно удобные бойницы, а рубка, с которой открывался хороший обзор служила гнездом для человека с дальнобойной винтовкой. Вообще жатайцы – молодцы, они быстрее всех сориентировались после катастрофы. Они знали что у Жатая есть два больших козыря в борьбе за выживание – это нефтебаза и судоремонтный завод. Они прекрасно знали что сейчас происходит в Якутске и что часть районов республики можно смело стирать с карт, как несуществующие. В Жатае не было ни паники ни перестрелок, наоборот, жители небольшого поселка объединились перед опасностью. В первые годы они с успехом отбивались от банд приходящих по воде и посуху, которые нападали на процветающий по нынешним меркам поселок. Потом, в одну из зим появились мутанты, многочисленные и голодные. Возможно их гнал сюда один из лесных пожаров, который опустошал леса к западу отсюда. Жители с переменным успехом отбивались от зверей, но зная что жизнь стала небезопасной Они уже к тому времени восстановили часть судов и занимались переработкой нефти и транспортировкой товаров. В отличие от столицы, этот поселок имел довольно внушительный флот, который они воскресили на своем судоремонтном заводе. На момент катастрофы множество самых разных кораблей находилось на текущем или капитальном ремонте. Даже проблему с нехваткой опытных судоходов они решили довольно спокойно – переманили их на свою сторону из других населенных пунктов. Они торговали в основном с Якутской и Покровском, которые находились у реки . Мне уже доводилось вместе с со своими товарищами сопровождать грузы, которые отбывали сюда. Я заметил что место жизни и окружающая обстановка здорово влияют даже на самых обычных людей, которые на первый взгляд способны на малое. Все зависело от лидера и как он поведет себя в критической ситуации. Глава поселения по прозвищу Горный прочно держал в своих руках нити власти. В основном он полагался на сформированное им же Адмиралтейство, которое было хорошо вооружено и здорово помогало в защите поселка. В общем, жатайцы жили опасной, но бесшабашной и не бедной жизнью. Правда их обвиняли в пиратстве и набегах на небольшие прибережные поселения, но живых свидетелей тому не было. Несмотря на отсутствие доказательств за ними прочно закрепилось прозвище - Пираты. *** Я стоял на пристани и наблюдал за приготовлением катера к отплытию, рядом со мной стоял Адмирал. Одно его присутствие подгоняло рабочих и работа у них спорилась. Удивительно, что при нехватке людей они так легко и слаженно работают. На это стоило посмотреть. Туда грузили бочки с топливом, боеприпасы, на носу устанавливали пулемет и заправляли в него ленты. В двух местах заменили защитные пластины по бортам катера. Они закрывали борта, где были только поручни и специально для защиты от мутантов сверху были страшно зазубрены и обильно украшены гвоздями. В них были продыланы узкие щели бойниц, которые будто смотрели на мир прищуренным и полным напряжения взглядом. Этот кряжистый мужчина являл собой альтернативную власть в поселке… по крайней мере в сезон активного судоходства.  Можно было подумать что Глава и Адмирал сменяют друг друга будто Казалось, что у него не было имени, настолько сильно к нему прилипло звание. По его приказам пираты бороздили ближайшие воды и занимались торговыми операциями, зимой же он только руководил цехом починки и занимался обороной поселка. Он курил уже третью сигарету подряд, и огонек сигареты отсвечивал бликами на черном козырьке его фуражки, а дым был почти под цвет его волос, которые от времени начали . Я знал - Адмирал не любит когда люди говорят больше чем делают. Поэтому я ждал когда он начнет разговор сам. Я чувствовал, что напряжение растет и что ему надо что-то сказать. - Знаешь, ты немного помог сегодня моим людям… Я думаю что ты хороший человек. И именно поэтому я решил помочь тебе. Да и твой генерал Зайченко меня ни разу не подводил, все оплачивал в срок. Другим бы я не дал катер, тем более сейчас свободен только один. Сейчас время стало совсем неспокойное, к нам на переговоры даже пришли Шакалы… Я инстинктивно сжал руки в кулаки. Адреналин вспыхнул, подогревая тело и так же быстро угас. Адмирал хлопнул меня по полечу и посмотрел мне в глаза. Взгляд его проникал глубоко-глубоко и будто проникал в самое сокровенное. Он снова посмотрел в сторону пристани и продолжил. - Хотел тебя предупредить. Они тоже интересовались катером и хотели его взять в аренду. Люди эти паршивые, слово не держат. Я передаю катер тебе, а им дам от ворот поворот. Эти выродки откуда-то достали кучу моторок и начинают шалить на реке. Чувствую я нехорошее они задумали – он пожевал губы и протянул мне руку. - В общем Стас, я тебя предупредил, команда тебя уже ждет. Удачи тебе. Я пожал ему руку и сказал – Не волнуйтесь, Адмирал. Все будет в порядке. После этого развернулся и пошел в сторону ожидающего меня корабля. В моей памяти так и остались его ясные глаза и добрые морщинки вокруг них. Я Адмирала знал уже много лет и я знал что он зря предупреждать не будет. Но во всяком случае мне удалось без происшествий добраться до Жатая и корабль фактически в моих руках. Осталось только довести его до города, чего бы это ни стоило. Я поднялся на борт уже заведенного катера и поприветствовал капитана Одинцова и его команду. С капитаном мы еще раньше сталкивались, когда я на этом же катере вез груз в Жатай в прошлом году. Мы неторопливо пошли и я стоял на носу вслушиваясь неторопливое тарахтение мотора и плеск воды. Мы проходили через кладбище кораблей и вышли в большие воды. Впереди было недолгое но однообразное путешествие до городского речпорта. Чтобы не уснуть и не дать своему взгляду «закостенеть» я начал просматривать лежащие впереди территории в шахматном порядке. Прошло не так уж и много времени как слева вдруг задребезжал мотор и показались люди на двух лодках, которые до этого прятались в заливчике между песчаными холмиками. Они быстро поравнялись с катером и чисто для острастки сделали несколько выстрелов, и бросили на палубу бутылку с зажигательной смесью. Огонь быстро взметнулся вверх и двое матросов начали засыпать огонь песком, который хранился в специальном ящике. Нужно быть опытным моряком или артиллеристом чтобы уметь попасть быстро движущуюся лодку. Противник снова поравнялся с нами и   Я отправил с пули со своего автомата, но только несколько из них чикнули лодку, так и не принеся ей значительного урона - максимум две-три небольшие течи. Но тут одновременно произошло две вещи – катер резко свернул вбок и матрос-пулеметчик развернул свое орудие так, что чуть не задел рубку и дал длинную очередь. Одна из лодок превратилась в решето, а та которая была обстреляна мной, начала быстро уходить. У нас не было времени ,чтобы играть с ними догоняшки. Единственное что мы сделали – это подобрали из воды одного выжившего. Это оказался один из Шакалов, который после спасения был очень нам благодарен. Он после того как мы дали ему отдышаться начал рассказывать как их главный приказал караулить катер. И если кто-нибудь на нем выйдет атаковать по возможности судно. На самом деле их должно быть гораздо больше, но четыре лодки старший потом по какой то причине отозвал. Больше пленник не был нужен – Шакалы не выкупали своих рядовых.  Капитан Одинцов хотел выбросить его обратно за борт, но мне удалось сказать свое веское слово, что он нужен для разговора с Генералом. Наш пленный занял почетное место в каюте, связанный по рукам и ногам. Пленный смотрел на меня испуганным взглядом и вел себя на удивление хорошо. Я сидел рядом с ним и, держа автомат в руках, решил обдумать все происходящее. Это означало что банда Шакала подписали себе смертный приговор. Они напали на судно, которое находилось одновременно в двух руках – жатайских и армейских. Шаткий нейтралитет был подорван. Нужно было поговорить с генералом, чтобы выяснить что же заставило главаря бандитов так сильно рисковать своим положением. Скорее всего это касалось новых планов старого генерала, о которых я не знал ничего. Один из матросов спустился в каюту, чтобы сменить меня. Я показал взглядом на пленного и занялся срочным делом. Наверху было тихо и я пользуясь моментом отложил автомат и покопавшись в кармане, нашарил бумагу и карандаш, аккуратно разложил лист и начал писать письмо Адмиралу. При первой же возможности нужно будет передать это Адмиралу, нужно чтобы он узнал о нападении как можно скорее. Тут сверху забили тревогу, я засунул записку в карман и схватив автомат поднялся наверх. Катер прибавлял ход а сзади еле виднелись преследовавшие нас лодки. Мы уже прибывали к речному порту и поэтому преследователи быстро отстали. Прогремел отделенный выстрел, еле различимый из-за шума мотора. Видимо шакалы бесились, но ничего поделать не могли. Если они нападут на нас здесь, то навлекут на себя гнев еще и одной силы – Альянса. На это они не решились и развернули свои лодки. Я с радостью следил как причаливает катер и с трудом дождался того момента, когда матросы опустят трап. На причале меня ждал паромщик Харон с недовольной физиономией. Он скорчил гримасу и погрозил мне кулаком, но потом все же улыбнулся. Ему наверное было неприятно было узнать что я по сути дела угнал его лодку. Мне было не до разговоров с ним и я, как только опустился трап быстро прошел через причал и двинулся к генералу. Меня смущало только одно – с на крыше одного из зданий, которое граничила территория порта виднелась одинокая фигура. Интуиция подсказывала что это не простой праздный человек, а чей-то наблюдатель. Я чувствовал что я вляпался в очень неприятную историю из которой еще предстояло выбраться живым и по возможности здоровым. Путь был спокойным и я довольно быстро прошел свой маршрут до автовокзала. Надеюсь что там я получу больше ответов, чем у меня вопросов. Передо мной уже виднелось синее, сильно облупившееся здание и стояли блок-посты. Меня повсюду пропускали без лишних вопросов. Внутри же пришлось немного задержаться в приемной у генерала. В приемной меня ждал мой приятель Вертер. Он спокойно спал и, судя по его уставшему лицу, он тоже в ближайшее время не отдыхал. Я сел рядом и тут Вертер открыл глаза и как то странно улыбнулся, узнав мою физиономию. Он сделал непонятный жест, будто отгонял от себя невидимых насекомых и сказал – Привет Стас. Я видел как ты приближаешься. Беду за собой несешь, тучи над тобой сгущаются. - Так и есть, Вертер. Так, пара происшествий было – я все никак не мог привыкнуть к тому как же хорошо угадывает происходящее мой друг - И у меня есть заложник. - Интересно, ну как говорите вы, русские в ногах правды нет, присаживайся. Мы обменялись крепкими рукопожатиями, затем Вертер подвинулся и мы уселись рядом. Не торопясь мы обменялись последними новостями - и время до нашего приема у старого генерала прошло незаметно. Продолжение следует… Дмитрий ГРОМОВ. РИГ «SakhaPress.Ru»