РИГ "SakhaPress.ru"...Школы моего сердца на карте Якутска, увы, больше нет. Раскатали 22-ю по бревнышку, разрушили до основанья, и затем... возвели на "пятачке" у перекрестка улиц С.Данилова и Е.Жорницкого нечто уродливо-новорусское: кирпичный куб в два этажа. Очередной магазин... Наше футбольное поле, где многие поколения кварталовской детворы сдавали кроссы и гоняли мяч, заросло сорняками. Наши вербы давно вырублены и выкорчеваны. И нет школьного сарая, в щелях которого так надежно было хранить амурную корреспонденцию, чем и пользовались многие поколения влюбленных школяров 22-й. И нет старенького школьного крыльца, на которое можно было бы взойти и на минутку задержаться. Перевести дыхание и оглядеться: куда бегу? Зачем бегу? И туда ли вообще, куда надо?.. И стоптанной лестницы, ведущей к учительской и кабинету нашего завуча, математика
Валентины Леонидовны Серагиной, уже тоже нет. А жаль! Взлететь бы сейчас, перемахивая через ступеньку, на второй этаж, стукнуть осторожно в ее дверь и, смущаясь, как в детстве, сказать: "Валентина Леонидовна! Жизнь меня вот тут задачками обложила. Подсобите решить!" Долгие десятилетия восьмилетняя школа №22 была подлинным домом для сотен ребятишек этой городской окраины. И хоть в аттестатах у нас значатся номера совсем других учебных заведений, где пришлось заканчивать десятый класс, все мои однокашники на вопрос "где учились?", не сговариваясь, отвечают одно: в 22-й... Потому что ответ подсказывает сердце. А сердце помнит, где ему было тепло... ХХХ ...Мне кажется, что самые мудреные и навороченные педагогические программы не стоят и ломаного гроша, если они ставят целью набить головы подрастающего поколения лишь суммой правил, законов и формул, не обременяя их попутно представлениями о том, что такое обычная человеческая порядочность... А еще мне почему-то кажется, что именно это в современной школе зачастую и происходит. Нынешние выпускники могут одолеть сложнейшие тесты единого государственного экзамена. Но оказавшись в ситуации простого, на первый взгляд, житейского выбора -- "солгать или нет, украсть или нет, предать или нет", а то и "убить или нет" - нередко дают неверный ответ. Почему?
Оттого, может, что никто не снабдил их вовремя подпорками общечеловеческих ценностей, которые помогают человеку не пасть... ...Споры и ссоры, которые порой вспыхивали в учительской школы №22 - ведь педагоги тоже люди! - никогда не пересекали ее порога. И хотя каждого, как это и полагается, благодарные ученички награждали весьма меткими прозвищами, по большому счету, они все равно оставались для нас небожителями некоего педагогического Эдема, где все сосуществуют в мире и согласии.
Уже потом, выпустившись и перейдя в другие школы, мы с удивлением обнаруживали, что, оказывается, может быть и совсем по-другому... О том, как в критических ситуациях стоит поступать порядочным людям, наши педагоги давали понять нам не словами, а прежде всего своим отношением друг к другу. Эта удивительная атмосфера, сложившаяся благодаря усилиям многих учителей, как эстафетная палочка, как некий фирменный знак этой школы 60 - 80-х годов, передавалась от одного поколения педагогов другим. А хранителем и вдохновителем ее целые десятилетия во многом была наша завуч Валентина Леонидовна. В школе менялись директора. В стране сменился политический строй. Название у государства и то поменялось. Не изменила себе лишь она, годами храня неписаный кодекс учительской чести. Не помню, чтобы когда-нибудь она читала нам мораль. Ни разу в жизни не видела ее, отчитывающую кого-то на повышенных тонах. Она вообще предпочитала разбирать все наши промахи и ляпы не иначе как наедине: дабы лишний раз не ранить самолюбие подростков, и без того тяжко переживающих кризис переходной поры... Но странное дело! Едва наша завуч появлялась в школьном коридоре, в чувство приходили самые буйные... -- Валентина Леонидовна, мне наша школа той поры иногда напоминает оранжерею. Мы действительно росли там, как под стеклянным колпаком: о том, что между людьми вашей профессии бывают дрязги, многие из нас узнавали лишь тогда, когда уже ее покидали. Как вам так лихо удавалось нас "обманывать"? -- А мы вас и не обманывали: мы действительно так жили. В школе было негласное правило: дети не должны знать, к примеру, о том, как мы ругаемся на педсоветах. А если я считала, что наш директор поступает неправильно или принимает неверное решение, никогда не позволяла себе говорить об этом в коллективе. Только с ним наедине. -- Боялись уронить его авторитет? -- Конечно. Для того чтобы вести за собой людей, мало числиться руководителем по приказу, им надо быть. А значит, иметь в коллективе настоящий авторитет. Только тогда можно браться за великие дела... -- А такие были? -- Еще сколько. В начале шестидесятых, к примеру, школу только-только сдали, а вокруг активно застраивались кварталы. Селились здесь люди разные: много было интеллигенции, много приезжих и очень много, увы, неблагополучных семей. Наши детки громили дачи на Хатынг-Юряхе, постоянно фигурировали в материалах инспекции по делам несовершеннолетних. И в один прекрасный день тогдашний директор школы
Екатерина Дмитриевна Камшилина сказала: "Все! С этим пора кончать...". После этого спокойная жизнь (если она у учителя вообще бывает) закончилась. На часах - 22.00. Люди у телевизоров сидят, "Семнадцать мгновений весны смотрят". А мы во главе с директором - в рейд: проверяем дома ли наши "трудные", не шляются ли где. И вот так --каждый день... Собственных детей практически не видели, но зато ситуация с подростковой преступностью стала заметно лучше. А заодно 22-я заработала репутацию "очень благополучной" школы: сюда стало престижно отдавать детей. ХХХ ...В конце 70-х многие воспитанники 22-й действительно жили в центре, а вот учиться каждое утро приезжали сюда, на улицу Жорницкого.
Альбина Михайловна Лыхина, Надежда Николаевна Овчинникова, Лидия Андреевна Жеребцова, Александр Анатольевич Ларионов, Ольга Владимировна Шандрук... Наши учителя были совершенно разными людьми, но каждый был несомненной личностью. Директор и завуч старались приглашать в школу лучших. И в результате, педагогический коллектив к концу 70-х оказался столь силен, что наши школяры легко занимали призовые места на олимпиадах и конкурсах, их охотно принимали к себе другие школы, а потом они так же легко поступали в институты... Мы пропадали в школе целыми днями: ставили спектакли, готовились к каким-то смотрам песни и строя... Особенно популярны, помню, были праздники русского языка, придуманные
Валентиной Викторовной Бессоновой. Класс, который побеждал в традиционной викторине, получал столь же традиционный огромный торт - мороженое: специально по этому случаю его заказывали на хлебозаводе. Большая редкость по тем временам! -- Валентина Леонидовна, талантливый человек, чем бы он ни занимался, - это нередко сложный характер и большие амбиции. Большинство наших учителей были очень талантливыми людьми. Как вам удавалось при этом поддерживать почти домашнюю обстановку? -- Лена, ты мне задаешь провокационный вопрос... А впрочем, разве одно другому мешает? Если человек попадает туда, где чисто, он тоже перестанет сорить. Просто потому, что в противном случае будет выглядеть "белой вороной". Когда люди вокруг ведут себя достойно, то, видя это, любой рано или поздно начнет играть по этим правилам... ХХХ ...Иногда нам казалось, что учителя о нас знают все. Они не только помнили по именам наших родителей и не только были в курсе того, кто кому доводится братом или сестрой. При случае они просили передать поклон бабушкам и дедушкам и особенно трепетно начинали относиться к тому, у кого родители оказывались на грани развода... Однажды умер мальчик, который учился классом младше. Когда похоронная процессия проезжала мимо школы, все - и дети, и учителя -- вышли на улицу. Дети отдавали Ринату пионерский салют, а учителя держали их за плечи... Ощущение было такое: стоит на улице большая -- большая семья, и у семьи этой сейчас одно на всех большое горе... А однажды наша обожаемая
Валентина Ивановна Александрова повела нас, второклашек, в Русский театр. Количество выделенных на школу билетов, как всегда, было строго ограничено, касса на замке, а наш непредсказуемый Вася Манин привел с собой еще и младшую сестру. Билетерша перекрыла вход, как неприступная Брестская крепость. Но Валентина Ивановна прикрыла девчушку своей шубой, и всей гурьбой мы скользнули в фойе... И еще неизвестно, кто из нас был больше рад: то ли Васька - за свою сестру, то ли мы все - за нее и Ваську... -- Да, по сути так оно и было -- одна большая семья: педагоги, родители, дети. А получилось это благодаря тому счастливому обстоятельству, что наша школа была небольшой: каждый оказался на виду! Школы такого формата, на мой взгляд, -- идеал учебного заведения. Не случайно ведь элитные гимназии и лицеи, где приоритетен индивидуальный подход, громадными бывают редко... ...Иногда, вспоминая то время, мне кажется, что в чем-то наша школа тогда, в свой звездный час -- в 70-е, обогнала свое время. Если элитность учебного заведения определяется возможностью работать с каждым ребенком индивидуально, попутно вдалбливая ему еще и нравственные основы, то значит, мы учились именно в такой... ХХХ ...Завуч - это тот, кто отвечает за учебный процесс. Отвечать за что-то Валентине Леонидовне определено было с самого начала - едва только успела получить на руки учительский диплом. В малокомплектной школе хакасского поселка Тимир она была одна за всех: учителем, воспитателем, а заодно и директором. А многие из ее учеников были помладше своего математика всего года на три... Далекая Хакассия давно осталась в прошлом. По ту сторону тумана, который окутал ее, едва она успела выйти из самолета -- он привез ее в далеком 1962-м в Якутск вслед за мужем -- авиатором. Думала, увидит оленьи упряжки. Но по городу тогда уже вовсю бегали автобусы, и школы стояли точно такие, как в ее родном Абакане, и люди вокруг оказались замечательные... А потом как-то мигом промелькнули целых сорок лет, тридцать из которых она почти каждое утро приезжала в свою родную 22-ю. Выросли ее дети и сами обзавелись детьми... И на вопрос "где ваша родина?" она, уже давно не задумываясь, отвечает: "Здесь!" ...О доме, который был таким родным для многих из нас, годы спустя мы с Валентиной Леонидовной вспоминали, находясь в школе - интернате № 28. Потом она его звала своим домом. Могла бы спокойно уйти на пенсию, дабы ничто уже не мешало заниматься ее любимым рукоделием. Да человеку, который начал работать в 18 лет, чей педагогический стаж равен полувеку, сложно было на лету вот так вот взять и вдруг остановиться... -- Ты не представляешь, какие это дети! Добрые, мягкие, ласковые...Я подхожу к крыльцу и знаю, что они уже стоят у дверей. А когда зайду, повиснут на шее... -- Валентина Леонидовна, там что ни ребенок - то трагедия. А вам надо было сердце свое беречь... -- Если мы все будем себя беречь, то выродимся рано или поздно... Я знала, что Лобачевских из этих детей не получится никогда, многие из них не обучаемы. Но каждый ребенок - каждый! - в чем-то все равно талантлив. Нужно только вовремя это заметить и развить. ...Из папки со старыми школьными фотографиями вывалились крохотные открытки - сравнительно новые, еще не успевшие пожелтеть. "Дорогая Валентина Леонидовна! Поздравляю вас с Днем рождения! Я Вас люблю..." "А я не буду Вас больше огорчать..." "А я желаю Вам учениц с хорошим характером, чтобы Вы из-за них не страдали..." Дети уже нового века желают нашему завучу того, что когда-то желали и мы.
И хорошо, что им есть куда приходить. Ведь сердце всегда ведет нас туда, где было тепло... Елена ВОРОБЬЕВА. РИГ "SakhaPress.ru".
