Роман: Судьба делает крюк (Глава двадцать шестая)

Продолжение. Начало смотрите в «Другие новости по теме» РИГ SAKHAPRESS.RU Они смотрели друг на друга. Муж и жена. Их разделяло толстое, заляпанное чьими-то пальцами стекло. Словно кто-то пытался прикоснуться друг к другу сквозь эту преграду, дотронуться и почувствовать тепло ладони. - Здравствуй, - послышался в трубке голос Вадима. - Здравствуй, - ответила она. С минуту они молчали, глядя друг на друга. - Как ты здесь? – спросила Надя. - Человек, знаешь, такая сволочь, которая ко всему привыкает. Зачем ты приехала, Надя? - Захотелось, - просто ответила она. - Не нужно было, Надя, хотя я очень рад. Правда, рад… - Тебе что-нибудь нужно? Я ничего не привезла сегодня, извини. - Все есть у меня, Надя… Все есть, кроме тебя… - Мама приезжает? - Она умерла три недели назад. Я думал, что хоть на похороны попаду к ней, но начальник не подписал заявление. Сказал, что мало отсидел. - Прости! Я не знала. Они помолчали. - Вадим, я… - Не говори ничего. Я все знаю, Надя. И никакими словами эту вину не опишешь. Ты ведь… Ты же не с ним, да? Мне сказали… - Нет, Вадим. Глупо все вышло… - Жизнь такая, Надя. И не смей плакать. У тебя глаза такие грустные. Не надо, родная. Все нормально. - А я квартиру снимаю, Вадим. Устроилась на другую работу. Оттуда ушла. - Умничка моя! Наденька, мне самому уже ничего не надо. Мне ключи привезли от квартиры нашей. Переезжай туда и живи. - Твоя мама квартиру продавала. - Она не продала. Сейчас выйдешь за забор, тебе ключи вынесут. Адрес-то помнишь? - Помню, конечно. - Живи там, Наденька. Мне так спокойнее будет. Ты подала на развод? - Нет, Вадим. - Наденька, сделаем так. Я тут поспрашиваю у знающих людей. Квартиру переоформим на тебя. Живи и ни о чем не думай. Я не пропаду. - Вадим… - Погоди, дай договорить. Я понимаю, что никакими квадратными метрами я не искуплю своей вины… Ты только живи, Наденька... У меня есть лишь один вопрос к тебе. - Спрашивай. Надя знала, о чем он хочет спросить, и решила ответить сразу. - Нет, Вадим. Я одна. Его больше нет в моей жизни. Ничего нет, Вадим. В трубке послышался горький мужской вздох. - Значит, зря… Наденька, родная моя, квартира у тебя будет. Работа есть. - Вадим, ты одного не знаешь. Я так тогда и не сказала. Тогда… Я тогда, когда в больнице лежала, помнишь? Я ребенка потеряла, Вадим! - Боже, - прошептал он. Они молчали. Его сердце рвалось на части, билось о ребра, пытаясь выпрыгнуть. Ее – сдавленно молчало. - Прости меня, Наденька! Вадим встал и положил трубку. Надя умоляюще смотрела на него. Ей столько нужно было сказать ему, но он показал, что разговор окончен. Он смотрел на нее сквозь стекло. Они сидела, закрыв ладонями глаза. Из-под них вытекли две крохотные слезинки. Чуть подрагивали плечи, которые, наверное, хранили память об его сильных руках, вцепившихся в них в приступе ярости. Ее волосы… Они всегда пахли ромашкой. Вадим посмотрел на свои пальцы. Они помнили, какие пушистые у Нади прядки. Он взглянул на ее живот, обтянутый светло-зеленой майкой… Там был их ребенок. Как? Как он посмел? Слепая душащая ревность. Он до мелочей вспомнил все. Те удары, которые безжалостно наносил ей. Те шаги, которыми он уходил тогда. Тот букет цветов, когда ее выписали. Андрей Аркадьевич распахивает дверь, предлагая уйти. Нож… Он ведь взял его из дома. Взял, уже зная, как поступит… А на суде она плакала, да… И бежала к забору суда, когда он запрыгивал в автозак… Она… Его Надя… Что он сделал? Свою жизнь поломал – Бог бы с ней. А ее… За что ее жизнь поломал? А теперь… Она приехала к нему и сидит, почти плача. А он… Нет, он не стоит ее слез. Да, она ушла от него. Но он… Нужно было быть мужиком, отпустить… Зачем? Он снова поднял трубку. - Надя, у тебя все будет хорошо. Разводись со мной. Живи. И… И счастливой стань. А я потом узнаю, что ты счастлива, и буду просто рад за тебя. Но запомни вот еще что. Я всегда буду рядом с тобой, Надя. Я буду знать, что с тобой. И поверь, я не нарушу твоего счастья. Никогда не нарушу. Я очень тебя люблю. Прости меня за все, родная! Прости. Позови оперативника. Он проводит тебя. Тебе сейчас принесут ключи от квартиры. Вернешься домой – сразу переезжай. Если захочешь, продай квартиру, поменяй… Я не знаю… Теперь это твое. А мне не надо, Наденька… Зови, родная. Зови оперативника. Возвращайся домой, Наденька. Только живи. Надя смотрела на Вадима. Что-то внутри говорило, что это их последняя встреча, что больше она его никогда не увидит. Сердце рвалось. Вадим… Она в белом платье, счастливая, улыбается. Их поздравляют. Вокруг целое море цветов. И он так вкрадчиво шепчет, что любит…Но… Но удар, снова удар… Как больно! Малыш… Тот малыш с кубиками… Он тянет скатерть на себя… Ваза упала… Крик за спиной… И Вадим… Такой небритый, в жуткой черной робе с биркой на груди… Она встала и вышла из комнаты. - Уже все? Еще больше получаса. Оперативник вскинул на нее глаза. - Все, - сказала Надя, превозмогая жгучий жар в груди. Оперативник зашел в комнату, открыл Вадиму дверь. Тот завел руки за спину и спокойным шагом пошел к выходу. Поравнявшись с Надей, он остановился и внимательно посмотрел на нее. - Не забывай, ладно? – проговорил он. Он протянул к ней руку и провел ладонью по волосам. Они были пушистые и воздушные. Вадим улыбнулся ей и проследовал за оперативником, снова заведя руки за спину. Надя смотрела ему вслед. Вот и все. Это последнее мгновение ее семейной жизни. За милиционером, который выводил ее из зоны, она шла послушно и безропотно. Из окошка холеная рука протянула ей телефон и паспорт, забрав обратно пропуск. Наде казалось, что она идет через сотни лязгающих и скребущим по сердцу дверей. Они скрежетом проходили по ее душе, оставляя кровавые рвущие раны, лохмотья ее горькой памяти… На улице слепило солнце. Оно нещадно било в глаза. Бездонное небо на удивление было на своем месте. Оно не упало, не посерело. Оно просто было все тем же, недостижимым, высоким, с редкими полосками облаков. Лаяли овчарки. Где-то вдалеке взывала истошно сирена. - Надежда Сергеевна! Это вы? Ее окликнул молоденький мальчишка. Форма цвета хаки была ему явно велика. Он подбежал к ней и положил в ее ладонь ключи. - Вам просили передать, Надежда Сергеевна. Надя с минуту смотрела на ключи с брелоком в виде ангела. Она сжала ключи в руке. - Спасибо. И, развернувшись, тяжелым шагом направилась к воротам. *** В их с Вадимом квартиру Надя зашла лишь однажды. На полках не было любимого ею Достоевского. Наверное, свекровь – земля ей пухом – вывезла. Не было и ее сервиза. Остатки супа в кастрюле вспенились и воняли на весь холодильник даже через эмалированную крышку. На столе лежал толстый слой пыли. Занавески, которые так давно – вечность назад – вешала Надя, сейчас бесполезной кучей валялись на полу под батареями. Надя села на диван. Здесь были Вадим и Родион. Не осталось никого. Только эти оголенные стены, пыль и холод. Никого из них у Нади уже не было. Была ли она виновата? Об этом она думает потом. Сейчас она не плакала, нет. На слезы не было сил. Пустота давила кольцом. Вдруг раздался звонок в дверь. Как странно! Ведь в квартире давно уже никого не было. - Кто? – спросила она, не открывая. - Мне Надежду Сергеевну, - ответил чужой голос. Перед Надей стоял молодой мальчишка лет двадцати в потертых джинсах. - Я уже неделю сюда хожу, а никто не открывал. Вы Надежда Сергеевна? Вам вот просили передать. Вы распишитесь в бумажках, пожалуйста. Надя вытащила документы. Это были бумаги о ее праве собственности на квартиру. Как Вадим умудрился это сделать, для нее оставалось полной загадкой. Может, связи его мамы как-то помогли? Надя расписалась и вернула бумаги мальчишке. Тот лихо побежал вниз по лестнице. *** Через месяц Надя стала полноправной хозяйкой квартиры. Она сразу же написала Вадиму письмо… Еще через месяц Надя узнала, что Вадим повесился… Через несколько дней незнакомый голос в мобильном ей сказал, что за пару часов до смерти Вадим напился и много говорил о том, какое счастье – дети… Продолжение следует Оксана ВОЛЧУК Только для РИГ «SakhaPress.Ru» Все права на данный роман принадлежат РИГ «SakhaPress.Ru». Перепечатка без письменного разрешения РИГ «SakhaPress.Ru» запрещена в любом виде.