РИГ «SAKHAPRESS.RU» Ирка в очередной раз рыдала на плече подруги. Оксанка гладила ее по голове, смиренно выслушивая жалобы Ирки на жизнь. - Ну, ты представляешь, какой гад! Опять с друзьями в гараже, а я… А вчера на работе торчал допоздна. У него, видите ли, у напарника юбилей. Гад! Ненавижу! Вот сейчас соберу вещи и уйду от него. Сил моих больше нет, - хлюпала носом Ирка. - Не говори, подруга! Мужья есть зло, которое нужно искоренять. - Хорошо тебе, - продолжала хлюпать носом Ирка, - ты вон живешь одна, сама себе хозяйка. Захотела - приготовила, захотела – на диване провалялась с книжкой. В ресторан можешь пойти, а я… Ирка смачно высморкалась в и без того мокрый платок. - Конечно, одной проще. Никто не требует отчета, где была и что делала. Носки опять же по всей квартире не валяются. Пересолила борщ – не смертельно. По ночам никто не храпит под ухом, не перетягивает на себя одеяло. Я собралась и рванула в путешествие - не подстраиваешься под мужнин отпуск. Ты просто одна не жила. Не успела институт закончить и замуж выскочила. Эх, ты… - Ой, - подпрыгнула Ирка, - борщ… Илюшка ж вернется из гаража голодный, а у меня мышь в холодильнике повесилась. Оксанка молча наблюдала, как Ирка ловко чистит картошку и шинкует капусту. - Ладно, подруга дорогая. Пойду я, а ты готовь своему суженому. Не провожай меня, я дверь захлопну. - Пока, - крикнула Ирка, когда Оксанка уже спускалась по лестнице. По пути она купила себе копченую курицу, подогрела ее в микроволновке. Уже за ужином она вспомнила свои Ирке слова. А так ли уж хорошо жить одной? Тишина тикала настенными часами. Идеальный порядок впервые вызвал приступ тошноты. Стиральная машинка была пуста, белье аккуратной стопкой лежало на гладильной доске в ожидании утюга. И самым страшным во всем этом была пустота. Пустота в доме, пустота в душе. Почти семь. В это время люди спешат домой с работы. Но ее дверь не откроется чьим-то ключом, Оксанке не нужно будет бежать с дежурным поцелуем. И напротив нее пустой стул. Полный чайник горячей воды, но чай налить некому. Оксанка убрала со стола и включила DVD. Она бесконечно любила этот фильм. Возникла мысль позвонить Ирке и поделиться очередными соображениями по поводу эпизода. А хорошо было бы сейчас поделиться с тем, кто рядом и кто любит. И можно даже было бы поспорить на предмет мужского эгоизма… Оксанка вспомнила, что давно уже хотела повесить новую картину на стену. Она достала из кладовки молоток, гвоздь, прицелилась и… Бац! Палец распух почти мгновенно. От почерневшего ногтя отвалился кусочек. Оксанка громко выругалась про себя и швырнула молоток. - Черт возьми! Как мужики управляются с этими дурацкими молотками?! – спрашивала она себя, подпиливая ноготь. Перед сном ей жутко захотелось бутерброда, но нож никак не хотел нормально резать батон – только ломал куски и крошил его. - Нормально день заканчивается! – в сердцах крикнула Оксанка, и тупой нож полетел в раковину. Постель была холодной. До вожделенного отопления оставалась еще неделя, а первые заморозки уже успели сковать город. Оксанке стало грустно в этом холоде. Будь сейчас кто-нибудь рядом, она прижалась бы щекой к его сильному плечу, закинула бы по-хозяйски ногу на его ноги, обняла бы рукой широкую грудь – пусть даже волосатую… В эту ночь она долго не могла уснуть. Только представляла, как сладко сопит сейчас Ирка рядом с похрапывающим Илюшкой…
Аксинья ЛУЦЕНКО
