Записки телевизионщика: "Самое романтичное время" (Часть 4)

Sakhapress продолжает публикацию воспоминаний писателя и переводчика Алексея Амбросьева - Сиэн Мунду. Первые три части доступны в рубрике "Чтиво".

… Моим первым официальным режиссёром на Гостелерадио Якутской АССР была Мария Тарасовна Местникова – родная младшая сестра легенды якутского телевидения Лиры Тарасовны Белолюбской. Это была женщина фантастического обаяния и душевной красоты.

Вы видели актрису Наталью Гундареву в фильме «Однажды 20 лет спустя»? Так вот, Мария Тарасовна, или как все её звали Муся, была её якутской копией. У неё были искрящиеся от счастья очень красивые выразительные глаза – с ней рядом был любимый сынишка Антон, который рос не по дням, а по часам. Он был маленький, пухленький и беленький-беленький. И умненький. Разумеется, Антошка был любимцем редакции, и все женщины тискали и целовали его в щёчку.

От неё веяло спокойствием и умиротворением. И добротой. Лишь потом я узнал, чего ей это стоило, поскольку многие звездные к тому времени редактора поставили на ней крест. Мы с ней нашли общий язык сразу. В первое же мгновение, когда Лариса представила мне её, я понял, что она мой человек.

Я уже писал о том, что старший редактор молодёжно-детской редакции Светлана Семёновна Соколова надумала во второй половине 80-х годов запустить новый проект – якутский аналог «Взгляда». Они с Марией Тарасовной перепробовали кучу подающих надежду молодых журналистов и ни на ком так и не остановились. Муся забраковал всех. Я оказался 13 кандидатом. Как мне потом передали, она сказала в сердцах: «Мне надоело возиться с вашими ребятами, и если Амбросьев выплывет, то будет толк, а нет, так нет ...»

Я выплыл. Мы начали с Марией Тарасовной с детской передачи «Кустук» на якутском языке. «Радугу» параллельно на русском вела Дашенька (Дария Павловна Ермолаева) и вовсю готовилась запустить свой ставший легендарным детский проект «Тюннюк».

А через год мы с Мусей запустились с «Эрчимом», ставшим на несколько лет самой популярной передачей якутского телевидения. У нас не было проходных передач, почти каждая программа была убойная, о которой потом долго говорили все. Как, например, этот телевизионный фильм о Валерии Ноеве, сделанный нами с Мусей осенью 89-го года. Мы с Аркадием Михайловичем Алексеевым привезли просто волшебные кадры амгинской природы, завораживающие виды реки, я застал в живых и взял интервью в Майе у матери Валерия Ноева и т.д.

Муся была в восхищении от снятого киноматериала и сделала просто невообразимо душевный фантастический фильм. Я не понаслышке знал, что люди плакали. Спустя годы я написал очерк о том, как мы снимали этот телевизионный фильм. Предлагаю её вашему вниманию. Посвящаю её светлой памяти моего первого режиссёра Марии Тарасовны Местниковой.

* * *

… В августе темнеет рано. Лёгкая туманная дымка уже нависла над рекой, когда мы остановились у охотничьей избушки. Мы – это работники якутского телевидения, выехавшие в командировку для съёмок документального фильма о Валерии Ноеве. С нами известный всем якутянам самодеятельный композитор Аркадий Алексеев, который и будет основным рассказчиком моей ленты.

Пока ребята растапливали печку в избушке, заносили спальники и аппаратуру, мы с Аркадием Михайловичем разожгли костёр на высоком берегу, откуда открывалась щемящая душу панорама излучины красавицы Амги.

… После ужина мы все уютно устроились у костра. В предвкушении приятной беседы я вытащил заранее припасенную бутылку. Аркадий Михайлович и Игорь – наш водитель, только пригубили и пить не стали, так что все досталось нам с оператором и осветителем. Слово за слово, и потекла тихая беседа. Мы иногда умолкали, глядя на падающие звёзды, и в этот момент каждый думал о своём.

Вскоре Аркадий Михайлович попросил меня принести баян, что и было сделано с большим удовольствием. «Хочу попробовать чуток… Настроиться тихонечко к завтрашней съёмке…», – добавил он, словно извиняясь, что нарушит тишину, лишь изредка прерываемую всплеском рыб в реке.

«Илиибин уунабын Эйиэхэ,
Ыраах да ыраах баар киһиэхэ,
Илиибин салгыҥҥа уунабын, –
Эйигини абылыа мин абым.

Үрүҥ, түү былааккын бүрүнэн
Эн киириэҥ, билигин Аммаҕар...
Бэл тыалы, тымныыны билбэккэ,
Эн туруоҥ, ол хаардаах биэрэккэ...

Одуулуоҥ, уҥуоргу кытылы –
Тумаҥҥа сууламмыт кытылы...
Бу ууммут мин илиим Эйиэхэ
Тумарык уөһүттэн көстүөҕэ...

Үрүҥ, түү былааккын бүрүнэн
Эн киириэҥ, билигин Аммаҕар...
Бэл тыалы, тымныыны билбэккэ,
Эн туруоҥ, ол хаардаах биэрэккэ...

Хардары илиигин Эн уунуоҥ, –
Ол курдук уунаҥҥын өр туруоҥ,...
Итинник абылыа мин абым –
Мин тиһэх, мин муҥур тапталым!

Үрүҥ, түү былааккын бүрүнэн
Эн киириэҥ, билигин Аммаҕар...
Бэл тыалы, тымныыны билбэккэ,
Эн туруоҥ, ол хаардаах биэрэккэ...

Мы все притихли, очарованные мелодией песни, которая, казалась, как нельзя лучше передавала овладевшее всеми нами настроение...

– Алёша, а ты знаешь, как родилась эта песня? – спросил меня Аркадий Михайлович, откладывая баян в сторону. Я ответил, что не знаю.

Наступила недолгая пауза, когда мой собеседник словно настраивался на длинный монолог.

– С Валерием я был знаком давно – мы учились с ним в одной школе в селе Майя. Он был на два года моложе меня, что, впрочем, не мешало нам дружить. Благо, у нас был общий интерес – музыка. Но в последние годы перед его смертью мы общались не так часто.

В то время я в составе вокальной группы “Айан” много гастролировал по республике и за её пределами. В 1975 году нас пригласили в Волгоград для участия в телевизионном фестивале, посвящённом 30-летию Победы в Великой Отечественной войне. Перед этой поездкой мы решили съездить на гастроли в Намский район.

Накануне гастролей, идя на работу, возле кинотеара “Центральный” я встретил Валерия. Он стоял и читал афишу. В то время он был уже в разводе и, чего уж там греха таить, сильно и много пил. Подошёл к нему. Поговорили, и я пригласил его поехать вместе с нами на гастроли. Он очень обрадовался, но потом как-то сник и тихо сказал, что не сможет поехать, так как ему не в чем выступать. Я тут же начал успокаивать его и сказал, что мы с ребятами скинемся и купим ему всё, что надо. И в тот же день сходили вместе с ним в парикмахерскую, потом купили ему пальто, чёрный костюм, белую рубашку, туфли... А затем Володя Иванов подарил ему на радостях свой бордовый галстук. Вот так вот он и поехал с нами...

Мы остановились в самих Намцах и выступать в близлежащие деревни ездили оттуда. Все концерты прошли с огромным успехом, и Валера был в ударе. В I Хомустахе давали последний концерт наших гастролей. Приезжаем туда, а Валера даже не вышел из машины. И когда мне ребята сказали, что он отказывается выходить, то я, грешным делом, подумал, что он выпил. Оказалось, нет.

«Совсем нет сил, – говорит он мне. – Вы давайте без меня…» Но все же уговорили его, и он принял участие в концерте. Потом он сразу пошел к машине, даже не посидел на небольшом банкете по случаю завершения гастролей. Я вышел к нему… Он чуть-чуть пригубил рюмку, а остальное вылил на землю.

… Приехали в Якутск и я на какое-то время потерял его. Однажды у меня дома раздался телефонный звонок и Денис Данилов, известный в республике мелодист, сказал, что Валера умер…

Аркадий Михайлович надолго замолчал. Молчал и я. В этот момент в вышине над нами сорвалась и упала ещё одна звезда... Мой собеседник поворошил угли в костре и продолжил свой рассказ.

– Валерий умер 26-го апреля. Родственники, посовещавшись, решили, что Валера будет похоронен в селе Майя.

...Весна. Распутица. Дорога через реку закрыта давно, и мы были вынуждены решиться на переправу гроба через Лену на санях. Доехали до Жатая и увидели на фоне огромного чёрного танкера запряжённую белую лошадь. Обыкновенный гроб, на который накинуто что-то тёмное. Нас человек 16-17.

Начали переправляться, а снега нет – голый лед, всё блестит, аж глаза режет. Идём, лошадка мерно цок да цок, машет хвостом, а в голову лезут всякие мысли… У нас, у якутов, как старики рассказывали, именно на белой лошади было принято провожать покойного в последний путь. И тогда, шагая вслед за санями с гробом Валерия, я поклялся, что обязательно напишу песню, посвященную ему…

На том берегу, у Техтюра, нас встречали мать Валерия, его брат и другие. Открыли гроб, и первое, что я увидел – это яркий бордовый галстук, который ему подарил Володя Иванов. Затем разглядел, что Валера одет во всё то, что мы купили ему перед гастролями. А то тёмное, что было накинуто на гроб, оказалось тем самым пальто. Меня аж всего передёрнуло! Как будто мы тогда уже снаряжали его в последний путь…

Я обычно никогда не плачу, а тут слезы сами собой выступили…

…Прилег я на согретый солнцем песок, смотрю на такое синее бездонное небо с редкими мелкими облаками – чего только не передумаешь в такие минуты. Прикосновение к вечности всегда настраивает человека на философский лад. Рядом пристроился Власий, родной брат Валерия, разговорились. Кстати, он неплохо играл на баяне. Вот он мне и говорит, тоже глядя на небо: «Я тоже, наверное, скоро умру…» Я ему: «Да ты что…» и т.д. Но действительно, он умер спустя два года после этого.

Не знаю, что за судьба такая у них, но у Марии Васильевны, матери Валерия, было четыре сына и все умерли… И тогда на берегу сама Мария Васильевна попросила нас не слишком убиваться: «Что случилось, то случилось… Назад Валерия не вернешь, а нам, оставшимся, жить дальше…»

…Я долго, почти целый год, искал стихотворение для будущей песни. Перечитал многих поэтов, в том числе любимых и уважаемых мною Петра Тобурокова, Семёна Данилова. После долгих поисков я наконец-то нашёл то, что мне подходило – это было стихотворение Леонида Попова, написанное им ещё в 1946 году. Но была одна загвоздка, которая состояла в том, что поэт посвятил его своим землякам и в оригинале фигурирует река Вилюй, а не Амга, на берегах которой вырос Валерий. Я созвонился с поэтом, объяснил Леониду Андреевичу, что хочу написать песню, посвящённую моему другу. Попросил разрешения поменять в песне слово Вилюй на Амгу. Он после некоторого раздумья согласился.

Вот так вот и появилась песня «Илиибин уунабын эйиэхэ». Надо сказать, что ни до, ни после этого случая у меня не было ни одной песни, которую бы я посвятил конкретному человеку. Эта у меня единственная… Я считаю Валерия самородком, который появляется раз в сто лет. До сих пор не перестаю удивляться гениальности его мелодий. Валерий в своих песнях выразил душу всего народа. Он до сих пор остается непревзойденным мастером якутского песенного жанра…

Мой собеседник замолчал. Он ещё посидел немного, задумчиво глядя на догорающие огни костра, потом встал и так же без слов направился в избушку. Вслед за ним пошёл спать и я. На завтра нам предстоял дальнейший путь в верховья Амги…

* * *

Этот разговор у костра состоялся в августе 1989 года. Телевизионный документальный фильм о Валерии Ноеве, снятый по итогам поездки в Амгинский район, где мы запечатлели замечательную природу, а также интервью с матерью Валерия Ноева Марией Васильевной, имел оглушительный успех. Мы с Марией Тарасовной в то время были просто суперпопулярными. Муся находилась на необычайном творческом подъёме, в каждую нашу программу она вкладывала душу, и зрители чувствовали это, отвечали нам взаимной любовью. Писали нам невероятное количество писем.

С Мусей хотели работать и другие, более опытные редактора, но она не хотела со мной расставаться. Она не предала меня - где же они, говорила Муся, были тогда, когда мне было тяжело! Лишь потом по настоянию Дмитрия Ильича Пухова, она начала работать с молодыми кадрами, которые пришли и проходили у нас с ней практику. Это были Эллэй Иванов, Сардаана Мигалкина, Дмитрий Аргунов и другие.

Но это уже совсем другая история.

(Продолжение следует).

* * *

Я от имени нашей семьи выражаю слова искреннего соболезнования моему старшему товарищу Аркадию Михайловичу Алексееву, у которого на днях не стало любимой жены. Она была достойной спутницей, разделяла радости и тяготы творческой жизни Аркадия Михайловича. Агния Абрамовна учила английскому языку мою Наденьку.

Пусть земля будет пухом Агнии Абрамовне.