Якутская сказка: "Девять сестер"

РИГ SakhaPress.ru Как мы и обещали, по воскресеньям мы размещаем якутские сказки. На этот раз выбор пал на сказку "Девять сестер" - о том, как важно остаться человеком - как в прямом, так и в переносном смыслах.

Девять сестер. Давным давно на самом краю земли жили-были старик со старухой. Растили они 9 дочерей. Старуха весь день напролет латала одежду для дочек и мужа, готовила еду да кормила немалую семью. А старик спешил с зорькой в тайгу на охоту или шел рыбачить вершами на озеро - добывал пропитание. Кроме этого труда, ничего они в жизни и не видели. Так и шло время - год за годом. А дочки не торопились родителям помогать. От труда непосильного и возраста преклонного стала старуха  то и дело болеть. Иссох, сгорбился и старик, не мог уже по-прежнему промышлять. И тут-то выяснилось, что все 9 дочерей ничего не умеют, ни к какой работе не приучены, привыкли за долгие годы жить на всем готовом, даже одеться-прикормиться не могут. Единственная из них, самая младшая Туллук-Пуночка, пыталась что-то делать, но и та, на леность старших сестер глядя и помощи от них не видя, не стала большой мастерицей ни в рукоделье, ни в приготовлении пищи. А время не стояло на месте, кое-кто из старших сестер уже молодость перешагнула, стареть начала. Попытались было они выйти замуж, да охотников на таких невест не нашлось по всей округе. Подошла к концу жизнь старика со старухой. Однажды утром собрали они вместе всех дочерей, и сказал им отец: - Отправимся мы с матерью в мир иной, видно, вместе, никто вам опорой не останется. Произвели мы вас на свет девятерых, а будто и не жили в Среднем мире, не рожали. Неужели никто из вас не продолжит наш род, не протянет дальше тропу? Вздохнул он горестно, а вскоре и умер в печали. И жена вместе с ним отошла, в тот же день. Кое-как похоронили их после долгих ссор неумехи-дочери. Похоронили и стали ждать, чего - неведомо. Просидели несколько дней впроголодь. Уж и животы к спинам прилипли, и дух в теле едва держался, но палец о палец не ударили. Ждали.

Однажды утром, сидя на своих девяти оронах друг против друга, стали они горевать-сетовать: - Да лучше бы мы зверями или птицами родились, жили бы себе беззаботно, безбедно... Только младшая Туллук не согласилась: - Нет, не хочу я быть ни зверем, ни птицей! Сестры, услышав такие слова, начали ее увещевать: - Человек весь свой век работает в поте лица, терпит невзгоды да муки, подвергается опасностям разным. А зверь или птица и знать не знают об этом! Подумав, самая старшая сказала: - Я бы хотела в медведя превратиться. Толстой бы стала, всю зиму напролет бы спала себе в берлоге. А если бы женщину в тайге встретила - не тронула бы. Не успела она договорить до конца - превратилась в медведя и побрела в тайгу, довольно урча. Правду она сказала: с той поры коли встретит женщина на тропе медведя и успеет распустить волосы и обнажить грудь, не трогает он ее, принимает за родню свою, отпускает с миром. Вторая сестра посмотрела на медведя и решила: - Не хочу я быть большим и грозным зверем. Хочу стать муравьем! Буду себе летом бродить на воле, а зимой спать. И превратилась в муравья. Потому-то, говорят, муравьи свое муравьиное молочко копят и женщин летом не кусают, помнят с ними родство. Третья сестра сидела-сидела да и выкрикнула: - Не хочу быть ни медведем, ни муравьем, хочу стать птицей! Тут же обратилась в ворона и взлетела, каркая. Говорят, она и человеком была жадным, ну и птицей осталась такой же алчной и ненасытной. Четвертая сестра сказала, обращаясь к оставшимся: - Я стану чайкой. Всегда на воде буду, как отец, буду рыбу ловить. А зимой стану в теплые края улетать. Гомоня, взметнулась она ввысь серой чайкой. Пятая сестра глянула мечтательно в небо. - Я тоже хочу летать. Но мне больше нравится быть коршуном. Он тоже в теплых краях зимует и только летом сюда прилетает, но над землей парит он выше всех, все видит, любой опасности или погибели может легко избежать. Заклекотав, взлетела она в небо. Шестая сестра закачала головой: - Не мечтаю я быть лесным зверем, нет у меня и надобности летать.  Что толку летать на юг, если потом надо столько сил тратить, чтобы назад возвращаться. Стану-ка я белкой-летягой и буду жить на одном месте, - залопотала и помчалась к лиственнице. Седьмая сестра думала-раздумывала и решила: - Хотелось бы мне к кому-то из сестричек поближе быть. Стану-ка я тоже чайкой. А надо сказать, что была она девушкой хилой, с тонкими ручками-ножками, визгливым голосом, но резкой в движениях. И стала потому маленькой и вертлявой чайкой-мартышкой. Пронзительно вскрикивая, полетела она к отцовскому озеру. Восьмая сестра озадаченно говорила: - Все поразобрали, ничего мне не оставили. Стать бы мне какой-нибуль земной тварью, чтоб любила и холод, и сырость, и грязь. И чтоб зимой спала и ничего не знала, ни морозов, ни метелей. - Призадумалась она, а потом стукнула себя по лбу: - Нашла, вспомнила! Ящерицей буду! У нее же кровь холодная, ей и летом не жарко, и зимой хорошо. Заверещала-запищала она, упала на землю, превратилась в ящерицу и заковыляла к луже. Только девтая, самая младшая сестра, слушала своих старших и осуждала: - Нет, я дитя человека, а потому всю жизнь проживу и умру человеком.  Став иной тварью, ни доброго имени, ни высокой славы не достигну. Промолвила она эти слова и тут же перед ней оказался удалой молодец, лучший из якутов-уранхайцев. На щите его был герб с головой могучего быка. - Как я долго искал тебя, мою нареченную! Как я истосковался по тебе! - воскликнул он. Взялись они за руки и вошли в дом отца и матери Туллук. Стали в нем жить богато, в изобилии, народили множество детей, от которых пошло несколько поколений якутов. А остальные девушки, превратившись кто в кого и отказавшись от жизни человеческой, по сию пору живут и размножаются в том виде, в каком пожелали быть. Может быть, и жалеют они об этом, да только никому печали их неведомы.

РИГ SakhaPress.ru