Взгляд в прошлое: Пирожок

РИГ «SAKHAPRESS.RU» 1959 год. Послевоенный Советский Союз поднимается с разбитых в кровь колен. Миллионы ровесников Великой Отечественной строят новую жизнь. Жизнь, в которой нет свистящих пуль, нет трескотни пулемета, нет огненных взрывов. Есть лишь светлое будущее, рождение которого на долгих четыре года отсрочила война. Второклассник Борька собирался в школу. День был, кажется, солнечным и спокойным. Наспех поцеловав мать, он закинул за плечо сумку и поспешил на урок. А в кармане лежали заветные пять копеек на пирожок. В школьном буфете вообще продавали просто изумительные пирожки. С мясом, с капустой, с печенкой. Борька любил сладкие с повидлом. Они были настолько горячими, что начинка обжигала горло. И тогда Борька долго дул на надкусанный пирожок, с удовольствием вдыхая яблочный аромат. Васька, сосед через улицу, пухлый, как тот самый пирожок из буфета, любил пирожки с мясом. Правда, иногда ему ужасно хотелось урвать Борькин с повидлом. Когда ему это удавалось, завязывалась небольшая потасовка. Поглядеть на нее собирался весь класс. Кто кого: худощавый Борька толстого Ваську или наоборот. Обычно победителей в этой драке не бывало. Только пирожок оказывался на полу, и на чистый, вымытый добросовестной уборщицей дощатый пол по капельке вытекало густое яблочное повидло. Урок рисования тянулся невозможно долго. Цветы в дурацкой синей вазе выходили каким-то пожухлыми, невеселыми. Да и сама ваза была неровной, неаккуратной. Почти как какая-нибудь древнегреческая со сколотым горлышком. Борька провел кисточкой по бумаге. Он так старался, чтобы рисунок получился. Но вместо букета были грязные пятна смешанных красок. Когда прозвенел звонок, ватага школьников устремилась в буфет. В этой толпе перемешались сумки, альбомы, карандаши. Наперегонки дети спешили в буфет, чтобы потратить три копейки на вкусный пирожок. Около стола образовалась целая очередь. Ребятня, отталкивая друг друга, протягивала руки к буфетчице. Получив вожделенный пирожок, школьники тут же оттеснялись в сторонку остальными. Борька спешил в класс. С размаху бросив сумку, он уселся за парту и принюхался к пирожку. Сегодня повидло было вишневым. Борька уловил его сладковатый аромат. Такой запах ни с чем не перепутаешь. У них под окном росло славное вишневое дерево. Когда в августе ягоды высыхали, по всему двору разносился ни с чем не сравнимый аромат. - Борька, ну дай укусить! Борька обернулся. Васька стоял прямо за его спиной, с завистью заглядывая в надкусанный пирожок. - Отстань. Сам хочу. - Борька, не жадничай. Ну, дай укусить. - Отстань, сказал. Ешь свой, с мясом. - Ах, так?! И Васька дал Борьке подзатыльник. Завязалась драка. Они лупили друг друга с тем отчаяньем, на которое только способны 9-летние мальчишки. Пирожок выпал из Борькиных рук. Тут к ним подскочил Колька, высокий задиристый пацан. Учителя вечно жаловались на него, хулигана. - Эххххх… Колька размахнулся и что есть силы пнул пирожок в ряд между партами. О драке как-то сразу все забыли. Мальчишки бросились гонять пирожок по всему классу. Они бегали за ним, сшибая боками парты. Пыль стояла столбом, а капельки повидла виднелись по всему полу. Школьный кабинет превратился в настоящее футбольное поле, где мячом стал заботливо спеченный кем-то пирожок. Во всей этой суматохе никто даже не услышал звонка. Ребята продолжали носиться очертя голову по классу. Вдруг в кабинет вошла Анна Яковлевна, учительница. Она увидела, как Колька со всей силы пнул пирожок, и тот улетел прямо в доску. Она тихонько охнула. Класс стих, и ученики бросились по своим местам. Анна Яковлевна подняла пирожок с пола. От него остались лишь крохотные кусочки ароматного теста. Она поджала губы, а из глаз вдруг покатились слезы. - Начинаем урок, - еле слышно произнесла она и положила пирожок на стол. Во время урока она больше молчала, чем говорила. Глаза были влажными. Ребятам казалось, что она вот-вот заплачет во весь голос, и никто не знал причину горьких слез. - Идите домой, ребята, - устало сказала Анна Яковлевна: у ребят это был последний урок на сегодня. - Анна Яковлевна, а почему вы заплакали? Мы же ничего плохого не сделали… Школьники начали наперебой выпытывать у нее, почему она плакала и молчала почти весь урок. Учительница снова посмотрела на пирожок. - Дети, вы знаете, - Анна Яковлевна проглотила подступивший к горлу ком, - я блокаду пережила. Она начала рассказывать, как в осажденном Ленинграде прямо посреди заснеженных проспектов лежали трупы умерших от холода. Она рассказывала, как кто-то вырвал из ослабевших рук женщины продуктовую карточку на 125 грамм хлеба, и та упала замертво от горя. Она рассказывала, как она, молодая девушка, практически обессиленная ползала по помойкам в поисках хоть чего-нибудь съестного. Как полчища крыс уничтожали и без того скудные запасы. Как дети перестали просить матерей о кусочке хлеба. Как паек делился почти по крошкам. Голос Анны Яковлевны срывался, но слез уже не было. Они остались там, в страшных сорок первом – сорок четвертом. И вдруг она начала читать стихи: Над Ленинградом — смертная угроза- Бессонны ночи, тяжек день любой. Но мы забыли, что такое слезы, что называлось страхом и мольбой. Я говорю: нас, граждан Ленинграда, не поколеблет грохот канонад, и если завтра будут баррикады — мы не покинем наших баррикад. Класс молчал… Аксинья ЛУЦЕНКО Нерюнгри РИГ «SakhaPress.ru»