Записки телевизионщика: "Самое романтичное время" (Часть 6)

Sakhapress продолжает публикацию воспоминаний писателя и переводчика Алексея Амбросьева - Сиэн Мунду. Первые пять частей доступны в рубрике "Чтиво".

В очередных «Записках телевизионщика» я планировал (впрочем, и сейчас планирую) написать о наших прекрасных, порой просто сумасшедших, фантастических, полных невидимых зрителю приключений командировках. Но, обнаружив в записях зарисовку об одном из великих кинооператоров в истории якутского телевидения, а именно об Арсене Григорьевиче Звереве, решил опубликовать её такой, какой она была написана. Пусть это будет моей данью уважения к легендарному мастеру, с кем мне посчастливилось поработать на Гостелерадио ЯАССР.

До сих пор не понимаю, зачем его надо было отправлять на пенсию, увольнять, ссылаясь на возраст. Он ведь мог фору дать любому более молодому оператору! К тому же не такой уж и пожилой он был, едва минул официальный возраст выхода на пенсию. По нынешним меркам – совсем молодой человек!

Да, у него был непростой характер, он, как говорится, рубил правду-матку любому начальству. Он был гордый и независимый, но посвятивший всю свою жизнь любимой работе, Арсен Григорьевич никак не ожидал, что ему предложат уйти. Он ушёл, но где-то внутренне сломался. Это увольнение его буквально подкосило и очень быстро Мастера не стало. Я до сих пор уверен, что если бы его тогда не уволили, он был бы жив. Конечно, был бы уже на пенсии, но это была бы совсем другая осень его замечательной операторской и просто человеческой жизни…

МАСТЕР

А.З. посвящается

…То, как он доставал кинокамеру и готовил её к предстоящей съёмке, было целым ритуалом. Если хотите, неким таинством, к которому мы, простые пишущие журналисты, были допущены чисто по его человеческой доброте.

Тогда было полное ощущение того, что если бы не эта командировка в сельскую глушь, когда все располагаются в одной комнате деревенской избы, нам бы ни за что не соприкоснуться к этому таинству. И сегодня я осознаю, что так на самом деле и было.

Мастер доставал из кофра разные объективы, аккуратно и бережно раскладывал их на столе. Следом за оптикой шли банки с киноплёнкой, большой чёрный мешок, где перезаряжалась плёнка, кисточки – большие и маленькие, медицинская резиновая груша, которой он тщательно продувал внутренность камеры и еще какие-то не совсем понятные нам аксессуары. И лично мне это действо очень нравилось, ибо мне было по душе, как Мастер готовит своё главное журналистское оружие, ловя с нескрываемым удовольствием наши любопытные взгляды.

Своеобразную мистерию Мастер, как правило, начинал перед ужином – когда за окном наступали фиолетовые сумерки и на небе загорались тоненькие яркие звёздочки, а в доме вовсю трещала печка, создавая ни с чем непередаваемый уют. Длительность подготовки камеры Мастера, как я имел возможность убедиться позже не раз, напрямую зависела от того, чем предполагали угостить нас хозяева. Умопомрачительные запахи, наполняющие дом, перешёптывания коллег о том, что появилась беленькая, казалось, только замедляли таинство нашего кинооператора.

…Наконец хозяйка дома зовёт дорогих гостей к столу. Я не успеваю и глазом моргнуть, как вся аппаратура Мастера оказывается упакованной и разложенной по нужным местам, а он сам со словами традиционного якутского приветствия уже восседает на самом почётном месте. И в этом он тоже был Мастер и разве такое забудешь?!

… Прошло много лет. Мастера уже давно нет в живых. И однажды я понял истинную суть его мистерии – он, таким образом, старался продлить свою творческую жизнь. Наверное, даже неосознанно для самого себя. В то время начиналась эпоха бездушных видеокамер, к которым он относился с недоверием, словно чувствуя, что они низведут в будущем его профессию до уровня ремесленничества.

Сегодня видеокамера стала обыденным явлением, и она есть во многих семьях. Но я всегда, когда вижу человека с камерой, вспоминаю своего первого Мастера, который к своей кинокамере относился как к одушевленному предмету и абсолютно был с ней органичен.

(Продолжение следует).

Фото из Интернета