Сломанная жизнь. Мужчина по ошибке провёл 10 лет в интернате для умалишённых

SAKHAPRESS.RU Сегодня он с болью в голосе вспоминает об издевательствах. Воспитатели при малейшей провинности могли вылить на него сок, а однажды окатили тремя литрами киселя. Ребёнка выставляли голым на улицу, били по голове.

24-летний житель Челябинска Александр Смольников через суд пытается добиться компенсации за неправильный диагноз, который ему поставили ещё в детстве. Из-за ошибки врачей мужчина 10 лет провёл в специнтернате и в психиатрической больнице, пишет life.ru

Жизнь Александра похожа на фильм ужасов. Вся его история — это борьба, причём начиная с самого раннего возраста. Родители сильно пили, отец часто избивал мать. Когда Александру исполнилось пять лет, его родителей лишили родительских прав и ребёнок оказался в детском доме вместе со старшей сестрой и братом. Вскоре умерла мама, а через несколько лет и отец.

Спустя два года в детский дом приехала комиссия при Управлении образования Челябинска (сейчас это областной центр диагностики и консультирования). По словам Александра, в те годы создавались временные комиссии по делам образования, которые проверяли умственное развитие сирот и давали рекомендации, по какой программе обучать детей.

Комиссия заключила, что Александр умственно отсталый, а значит, должен учиться в специализированном интернате по особой программе. Семью разъединили: старшую сестру и брата оставили учиться в детском доме по обычной общеобразовательной программе. Саша же попал в школу-интернат для умственно отсталых детей.

Решение комиссии носило исключительно рекомендательный характер. Если бы у Саши были родители, то они могли бы не прислушиваться к мнению членов комиссии и отдать ребёнка в обычную школу. Но в случае с сиротой решение принимает опекун — директор детского дома.

— Я помню, как в детском доме при мне воспитатели сказали: "Переводим Александра Смольникова в школу-интернат № 9", — рассказывает Александр. — В тот же день я оказался в его ненавистных стенах.

Жизнь в интернате

В интернате мальчик первым в своей группе выучил букварь, ему нравилась литература, он учил стихи. Но преподаватели словно не замечали, что ребёнок отличается от своих однокашников и ему не место в этом заведении.

Как рассказывает Александр, воспитанники школы-интерната должны проходить обследование в психоневрологической больнице, чтобы подтвердить или опровергнуть диагноз.

— Я считаю, что меня готовили к этой больнице во всех смыслах. Нас лупили палками, ломали о нас вешалки, вызывая психопатический синдром, который станет основанием для госпитализации в неврологической больнице, — говорит мужчина.

Взрослый мужчина сегодня с болью в голосе вспоминает об издевательствах. Воспитатели при малейшей провинности могли вылить на него сок, а однажды окатили тремя литрами киселя. Ребёнка выставляли голым на улицу, били по голове.

Александр вспоминает, что даже тогда, когда он и его друзья уже были подростками, воспитатели продолжали называть их дебилами и дегенератами.

— Нам постоянно повторяли: "Вас бросили мамашки-алкашки, и теперь ваше воспитание в наших руках. Вы никому не нужны, выйдете из стен интерната и пропадёте", — рассказывает Смольников.

По его словам, ребята, которые вступали в споры с воспитателями, быстро попадали в психушку. Туда же отправлялись те, кто не выдерживал пыток и сбегал из школы-интерната. Их ловила полиция, возвращала воспитателям, а те, в свою очередь, направляли беглецов в психоневрологическую больницу на несколько месяцев.

В немилости у медицины

В ноябре 2006 года Александр и сам оказался в диспансере для того, чтобы врачи смогли подтвердить или опровергнуть его диагноз.

Когда пациент попадает в такое учреждение в первый раз, его помещают в комнату надзора. Так называется палата, где круглосуточно горит свет, стоят жёсткие койки, а санитарка не сводит глаз с новичка, отмечая особенности его поведения.

Здесь Александр провёл один день, после чего медики нашли у юноши кожное заболевание. Врачи решили, что у парня лишай, и отправили его в изолированный бокс, прописав мазь для лечения. Позже выяснилось, что болезнь не заразная, и Александр оказался в общей палате. Но покраснения постоянно чесались и подросток хотел поскорее избавиться от этой напасти. Он постоянно напоминал медсёстрам о том, что ему нужно помазать кожное раздражение или что пришло время принимать таблетки. Из-за своей настойчивости юноша, сама того не понимая, впал в немилость у медперсонала.

В очередной раз, когда медсестра отмахнулась от его просьбы с лечением сыпи, подросток разозлился.

— Я сказал, что в следующий раз у меня не будет времени принимать лекарства. И вообще, расскажу врачам, что вы меня не лечите, — вспоминает Смольников.

У Александра и медсестры завязалась ссора, и женщина воскликнула, что подросток её замучил. Вскоре она вернулась за ним и повела на укол. Юноша не знал, что за лекарство ему ввели. После процедуры в глазах подростка помутнело и он с трудом добрался до палаты. Оказалось, что медсестра ввела ему аминазин — мощный нейролептик с седативным эффектом

Два с половиной месяца, которые Александр провёл в больнице, прошли как в тумане. Ему регулярно давали это сильнодействующее лекарство. Врачи проводили обследование в один из таких дней. Медики подтвердили решение комиссии управления образования и заключили, что Александр умственно отсталый.

— Моя двоюродная тётя пришла меня навестить и увидела в таком состоянии. Я не мог идти по коридору, ноги подкашивались, меня пришлось вести под руки. Тётя плакала от ужаса, — вспоминает Александр.

В интернат подросток вернулся уже с подтверждённым после больницы диагнозом "умственная отсталость".

Новый диагноз

В 2011 году Александру вновь пришлось лечь в другую психбольницу, но на этот раз для того, чтобы пройти комиссию для военкомата. Диагностика ничем не отличалась от тех, которые юноша проходил раньше. Но в этот раз не было никаких таблеток и врачи признали Александра здоровым, но ограниченным для прохождения военной службы из-за астмы.

— Врач больницы сказал, что я не умственно отсталый. Они поставили мне диагноз: смешанное расстройство поведений и эмоций. Но такой диагноз у большинства детей из интерната, — рассказывает Смольников.

— Но врачи сказали, что до 18 лет они не могут полностью снять мне диагноз, потому что у меня есть опекун — директор школы-интерната. Но при этом оставлять умственную отсталость у них не было оснований, — говорит Смольников.

Отметив своё совершеннолетие, юноша первым делом отправился на обследование и получил долгожданное заключение — психических отклонений нет.

"Если бы сложилось по-другому, я бы только учился"

Александр часто задумывается о том, как могла сложиться его жизнь без злополучного заключения комиссии в детстве.

— В таком случае у меня было бы образование, которое дало бы мне выбор профессии по моему желанию, я бы нашёл себя, — говорит Александр. — Сейчас я работаю мерчандайзером в крупной компании. Но я ограничен в карьерном росте, потому что везде нужна специальность.

У Александра есть свидетельство об окончании школы-интерната определённого вида. По программе общеобразовательной школы это уровень четвёртого-пятого класса. Александр умеет читать и писать, но ничего не знает об алгебре, физике и других науках.

После интерната молодой человек поступил в техникум. Ему и его одноклассникам можно получить только две специальности — штукатур-маляр и швея.

— Сейчас я хочу получить образование и компенсацию за свои страдания, — говорит Смольников. — И я очень хочу, чтобы эта система была изменена и дети не попадали туда по ошибке.

По мнению Александра, он стал жертвой системы, когда областные центры диагностики и консультирования специально выносили заключения об умственной отсталости детей, чтобы наполнять спецучреждения. Таким образом можно было осваивать и запрашивать деньги из федерального бюджета.

Он рассказывает, что при нём в интернате жили 200 воспитанников, каждый год выпускалось около 20 ребят и поступало примерно столько же. Но конвейер не останавливается и сейчас.

— Я со многими общаюсь, многим сняли диагноз, они завели семьи, работают. У кого психика оказалась слабая, сидят в тюрьмах. Сейчас все детские учреждения переданы от Минобразования в Минсоцзащиты и количество детей в этих учреждениях резко сократилось. В моей школе-интернате № 9 находится уже не 160, а 80 человек, — рассказывает Смольников. — Но комиссия по-прежнему ошибается. Я иногда захожу в интернат за бумагами и вижу детей, которые не подходят под этот диагноз. Такая система рушит жизни.

Дело жизни

Александр намерен бороться до конца. Он и его юрист Денис Резниченко подали иск в Центральный районный суд Челябинска для взыскания компенсации морального вреда размером в 700 тысяч рублей. Ответчики — Комитет по делам образования города Челябинска и областной центр диагностики и консультирования.

— Мы хотим увидеть решение комиссии за 2001 год, но его нет. Детский дом утверждает, что передавал все документы своим воспитанникам, — говорит юрист. — Сейчас ответчики утверждают, что Александр уничтожил тот протокол комиссии.

Ранее, по мнению судьи, мужчина был обязан доказать, что был здоров в детстве, пока жил в интернате. Последнее слушание прошло 29 августа. Решение о проведении экспертизы было отозвано из-за того, что Министерство образования не согласилось его оплачивать.