«В 14 лет из-за травмы провел год без футбола. А потом поехал в Якутию»

В газете "Спорт-экспресс" вышло большое интервью известного журналиста Игоря Рабинера с новичком "Динамо" Денисом Макаровым. Известно, что свою футбольную карьеру во взрослом футболе Денис начинал в Якутии (Нерюнгри) в 15-летнем возрасте. Именно эту часть материала мы сегодня представляем вашему вниманию.

"Всего три года назад 20-летний тогда Денис Макаров дебютировал в ПФЛ за «Нефтехимик». Не в ФНЛ — дивизионом ниже! За его спиной была Академия Коноплева в родном Тольятти, отчисление из нее после тяжелой травмы, футбол на краю света — в Якутии с 55 градусами мороза, третья лига в Саранске и равнодушие к нему первой команды республики — «Мордовии», молодежка и вторая команда «Оренбурга»...

В общем — стандартный для тысяч молодых футболистов путь по российской глубинке, который никак не предвещал стремительного взлета. Но вместе с «Нефтехимиком» Макаров за сезон вышел в ФНЛ, а там его уже заметили. Полгода спустя — переход в «Рубин», в премьер-лигу.

После чего — сказка наяву. Победные голы ЦСКА и «Зениту» в компенсированное время, причем второй из этих мячей с дважды отправленным «в буфет» Ловреном был признан самым красивым голом чемпионата; красивый гол исландцам и даже попадание в символическую сборную молодежного Евро; включение в заявку на взрослый чемпионат Европы, пусть Денис там не провел ни одной минуты...

Три недели назад «Динамо» купило его у «Рубина», предположительно (клубы точную сумму не озвучивают), за девять миллионов евро — и начал Макаров с мощного удара по воротам Игоря Акинфеева при 1:1, с которым легендарный голкипер до конца не справился, и добивание Даниила Фомина принесло бело-голубым победу. Мы сидим с 23-летним ярким дриблером на динамовской базе в Новогорске, где он сейчас живет, и вспоминаем все повороты его извилистого пути в столицу.

Якутия, минус 45, жизнь на дошираках

— Что в вашей жизни стало пока самым тяжелым испытанием? Якутия?

— Травма в 14 лет, из-за которой я пропустил год футбола, был отчислен из Академии Коноплева и уехал в Якутию. Но все, что ни делается, — к лучшему. Полгода в Нерюнгри, а потом Саранск закалили меня, объяснили, что не все в жизни медом намазано.

Травму получил на тренировке, очень глупо. На последних минутах решил пробить по воротам и на ровном месте порвал мышцу. Очень долго не могли поставить диагноз. Месяц просто в гипсе ходил, мне говорили, что все срастется. Потом вышел на поле, ударил — все то же самое. И так продолжалось три месяца.

Потом меня тяжело прооперировали, четыре месяца ходил с лангеткой. Плюс к тем трем месяцам, когда не могли диагноз поставить, — это был самый тяжелый период. Тем более что к этому добавилось и быстрое отчисление из Академии Коноплева. В академии было много народу, и, видимо, там решили, что ждать моего восстановления смысла нет — других хватает.

— Вспоминаю фразу двукратного лучшего бомбардира Кубка Стэнли Никиты Кучерова: «В меня многие не верили, и я до сих пор доказываю этим людям их неправоту». С вами было так же?

— Когда выгнали — пытался что-то им доказать. В 17-18 лет это чувство вело меня вперед. Та мотивация еще оставалась со мной, когда играл во второй лиге. А потом ты растешь и понимаешь, что все делается к лучшему. Сейчас даже могу сказать спасибо, что произошло именно так. Я разозлился и на всю жизнь усвоил этот ценный урок. Так было нужно. И сейчас просто хочу, чтобы мои родители, моя семья гордились мной. Это моя главная цель.

— Как вас занесло в Якутию?

— Есть тренер Никитин Сергей Петрович. Он открыл школу «Импульс» в Тольятти, а я знал его, потому что он тренировал 1997-й год рождения в Академии Коноплева (сам Макаров — 1998-го. — Прим. И.Р.). Когда меня выгнали, обратился к нему за помощью — и после восстановления он дал мне шанс и отправил в Якутию в Нерюнгри. Там было много тольяттинских ребят. Он многим отчисленным из Академии Коноплева помогал туда уехать.

— А почему именно туда?

— Сначала он отправил меня в Москву, в «Строгино». После года отсутствия в футболе из-за травмы и восстановления я приехал туда на просмотр. Мне сказали, что я физически слаб, — да и сам это понимал. А в Нерюнгри меня брали сразу, дали возможность спокойно восстановиться, набрать форму, играть на КФК и на город.

— Вы один ребенок в семье? Родители легко отпустили на край света?

— Один. Никаких проблем не было. Сказал им, что хочу поехать, — и они меня поддержали, поскольку хотели, чтобы я занимался любимым делом, и, несмотря на небольшие материальные возможности, никогда ни в чем мне не отказывали. До сих пор помню, как радовался, когда бутсы покупали... Да, в Якутии было тяжело, мы часто созванивались. Но сейчас многие и в 11-12 лет в академии уезжают, а мне было уже 15.

— Вспомните первый выход из самолета в Нерюнгри.

— Это был конец января — и это было ужасно! Я привык видеть приличные аэропорты — Курумоч между Тольятти и Самарой, в Москву часто летали, за границу с Академией Коноплева... А тут прилетаем в какой-то сарайчик. Вещи выгружали на улице. Холод собачий — а ты в минус 45 стоишь и ждешь свой багаж. Я еще без шапки приехал.

— Без шапки?! В Якутию?!

— До конца не понимал, куда еду. Взял с собой джинсы, кофту, куртку и ботинки. Все. Летел девять часов — правда, почти всю дорогу проспал. Проснулся уже в Нерюнгри, потом час ехал от аэропорта до города и кое-что понял. Сейчас все кажется прикольным и вспоминается с улыбкой. Хотя тогда в минус 45 веселого было немного.

— Слюна на лету правда замерзает?

— Таких деталей не помню. Все-таки минус 45 там воспринимаются не так, как это было бы здесь, — климат другой. Здесь от такой температуры мы бы с ума сошли, а там она ощущалась как наши минус 30. Но, бывало, приходилось спать в номере в кофте и штанах — даже при нормально работавшем отоплении.

— Что в Якутии было самым жестким?

— Наверное, питание. Жил в отеле, а есть, если мы не на выезде, надо было в школе. Идти туда — минут двадцать, зимой — по сугробам и сильному холоду, да еще и под горку. Приятного мало.

На тренировку нас отвозили на автобусе, а оттуда из манежа до школы тоже тащишься пешком. Потом еще и в отель так же. Зимой — тяжело. Часто бывало, что в школу вообще не шел — только на тренировку, а оттуда сразу в гостиницу. В отеле теплее. Из-за этого оставался без еды — только в магазине дошираки цеплял. На них и сидел.

Тут нечего стесняться. Если нет денег и не удается нормально питаться — надо же как-то выживать. А у родителей не было возможности каждую неделю присылать мне по пять-десять тысяч. Они работали на заводе и не могли себе этого позволить.

— Можно ли было в Якутии расти в футбольном смысле?

— Да. Команда была очень хорошая. В 15-16 лет играть со взрослыми на КФК дорогого стоит. Закаляешь тело, стараешься выбиться оттуда и показать свою лучшую игру. Хотя часто мы плохо играли, потому что у нас была молодая команда, а против нас выходили здоровенные дядьки. Помню, последний матч играли в Биробиджане и получили там то ли восемь, то ли десять мячей.

— Тяжело было в таком возрасте играть против тридцатилетних мужиков?

— Конечно. Тебя там убивают, особенно на выезде. Жалеть и делать какие-то скидки даже не думают. И это большой опыт.

— На чем с командой ездили?

— В большинство городов — на поезде, а на Сахалин летали. Хорошо, что календарь был составлен так: пять игр дома — пять на выезде. Так меньше переездов. При этом было интересно — исколесили весь Дальний Восток.

Остальные части большого интервью Игоря Рабинера с Денисом Макаровым читайте в газете "Спорт-экспресс".