Дружба народов в нашей республике имеет глубокие корни. Контакты русских с аборигенами Ленского края стали осуществляться с самого начала вхождения Якутии в состав Российского государства в начале ХVІІ столетия. Об этом свидетельствуют различные источники – это якутские предания и рассказы, которые в основном верно воскрешают исторические события, это слова дореволюционных исследователей Якутии, писателей, путешественников, политических ссыльных и др. Так, в устном якутском рассказе «Друг оспекских якутов» говорится: «В старину на этой Окспекской земле жил, говорят, тойон Бадыам. Он в молодости в городе познакомился с одним русским человеком. Этого человека звали, говорят, Василием Готовцевым. Он был очень сильным человеком, поэтому его специально призвали в царское войско и надели на него тяжелый медный панцирь. Он в этом панцире три раза участвовал в битвах и во всех трех случаях показал себя смелым человеком. Затем участвовал в бунте против царя. После подавления бунта его хотели наказать. Поэтому он убежал, захватив панцирь, в далекую якутскую землю. Василий Готовцев пожелал вместе с семьей выехать в улус и поселиться среди якутов. Он попросил у Бадыама место, где ему удобно поселиться. Тогда Бадыам выделил местность Булгунняхтах в Ионском роде. И вот таким образом Василий Готовцев поселился в выделенной местности. Вскоре он и его семья хорошо научились говорить по-якутски. Здесь у них родились дети: сын и дочь. Дети его выросли среди якутских детей и поэтому хорошо владели якутским языком. Они полюбили своих юных друзей, якутские песни, танцы, игры и родную поляну Булгунняхтах. Сын Василия Готовцева женился на якутской девушке. Таким образом, здесь Готовцев народил потомков, поэтому-то мой отец Степан, дед Данил, прадед Тимофей, прапрадед Чынкынас Петруня – все имели русские черты лица: высокий нос, мягкие и светлые волосы. От Чынкынас Петруни до Василия Готовцева было еще несколько поколений, но имена их забыты. А дочь Василия Готовцева вышла замуж за якутского парня, переехала в другой улус. Тогда наши предки использовали лошадей только для верховой езды, а Василий Готовцев стал зимой запрягать якутского коня в сани. От него оспекские якуты научились запрягать лошадей в сани. Да еще, кроме того, они, научившись от Василия Готовцева, сами стали делать сани, дугу, хомут, селедку и все остальное. Со времен Василия Готовцева здесь постепенно стали появляться русская одежда, посуда и утварь. Василий Готовцев под старость много рассказывал, говорят, о больших городах Русской земли и о том, как бился он с врагами. Этими рассказами очень интересовались тогдашние якуты. Местные жители всегда помогали Василию Готовцеву в его работе. Так русский человек в старину проживал среди якутского населения. Он стал глубокочтимым предком Готовцевых». По словам В.Г. Короленко, русские крестьяне в Амге, поселившись среди якутов и роднясь с ними, перенимали от них не только обычаи, привычки, но также язык и одежду. А по свидетельству исследователя В. Давыдова, русские, переженившись на якутках, свыклись с их кочевой скотоводной (скотоводческой – Н.С.) жизнью. По словам известного путешественника Р. Маака, «русские старожилы Вилюйского округа, казаки и крестьяне вследствие браков с якутками большей частью объякутились, усвоили якутские нравы».
А.Л. Чекановский, известный исследователь Сибири, в 1874 г. писал: «Преданностью, радушием и услужливостью сыны тундры располагают к себе путешественников». А. Гончаров в своем знаменитом произведении «Фрегат Паллада» с благодарностью писал о помощи и гостеприимстве простых якутских людей, которые он испытал на себе в Якутии во время кругосветного путешествия. А вот рассказ 85-летней сказительницы-юкагирки М. Горулиной из Нижнеколымского улуса (Халерчинская тундра): «Помню еще, что мы кочевали за русскими по местам, где они рыбачили. В то время у тех русских рыба всегда была. Но спичек, табаку и чаю у них тоже не было. Если же появлялись, то с нами они делились…» Простые русские люди, путешественники, исследователи и др. с глубоким уважением и симпатией относились к местным жителям и их краю. Так, русский ученый и путешественник Э. Толь писал: «Нельзя не любить коренных жителей побережья Ледовитого океана. Нельзя нам особенно не вспоминать их с чувством благодарности за их гостеприимство и за безукоризненно хорошее отношение к нам». А декабрист А. Муравьев-Апостол признавался: «Якутский край сделался для меня второй родиной, а якуты – я их полюбил». А.Я. Уваровский, сын русского старожила-чиновника, помогавший академику О.Н. Бетлингку в составлении научной грамматики якутского языка, пишет в своих «Воспоминаниях»: «Якуты полюбили меня словно родного. А я тоже полюбил их от всей души, изучил и усвоил их язык, нравы, обычаи, с неподдельным увлечением слушал их олонхо, песни, загадки, исторические легенды и предания, охотно посещал ысыахи, свадьбы, общественные собрания, участвовал в их летних спортивных играх». Аборигены Якутской земли полюбили лучших представителей русского народа и относились к ним с большим уважением. Так, по воспоминаниям А.Н. Мещерякова, отбывавшего ссылку в Чурапче, «якуты привыкли к политическим ссыльным, или, как они говорили, «государственным», полюбили их и относились к ним с огромным уважением. Они старались сближаться со ссыльными, поддерживать с ними знакомство, учиться у них». А вот что пишет по этому поводу Е.М. Ярославский: «…Я жил в Якутске, вынес самые теплые симпатии к гражданам города: мне доверили они своих детей учить, и их дети, видя мою тоску по родному небу и родной земле, по товарищам, по партии и делу, утешали нас, обнимая. Одному из товарищей якутский мальчик говорит: «Учуутал, не грусти, не тоскуй. Я тебе дам кости лягушки, и ты станешь невидимым». О прекрасном отношении местных жителей, представителей северных народностей, к русским поселенцам писал известный этнограф, фольклорист и языковед В.Г. Тан-Богораз, сосланный в Колымский округ Якутской области, где пробыл он с 1890 г. по 1898 г.: «К ним (русским – Н.С.) местные относятся с большим уважением». Ссыльному врачу-большевику С. Мицкевичу перед его отъездом с Колымы в феврале 1904 г. от имени всех жителей округа был вручен благодарственный адрес: «Высокоуважаемый и нами, инородцами, чтимый Сергей Иванович, сородовичи Колымского улуса возложили на нас, выборных представителей улуса, приятную обязанность сказать Вам незадолго до скорого, может быть, Вашего отъезда из Колымского края несколько простых, но от сердца идущих пожеланий Вам, врачу-человеку, так хорошо послужившему и в деле врачевания наших физических недугов, и в деле человеческого отношения к интересам нашего полуголодного существования… Да послужит Вам, чтимый, добрый Сергей Иванович, наша бесхитростная речь, наши лучшие сердечные пожелания залогом нашей чистой памяти о Вас, чутко откликнувшемся на все недочеты нашей убогой жизни. Не забывайте колымских якутов, храните крепко-накрепко драгоценное Ваше чувство добросердечия и любви к ближнему…»
В Ленском крае появилась даже особая группа людей, состоявшая из потомков русских браков с местными женщинами, близкая, с одной стороны, к пришельцам, а с другой стороны – к коренным народностям, которых стали называть в народе баасынай. Слово «баасынай» происходит от русского «пашенный» - русский крестьянин, земледелец. В документах ХVІІ-ХVІІІ вв. встречается выражение «пашенный крестьянин». Простые русские люди стали сближаться, дружить и родниться с коренным населением с самого ХVІІ века. Со временем слово «баасынай» изменило свое значение, так стали называть вообще людей смешанной крови, безотносительно к земледельцам. В Теинском наслеге Средневилюйского улуса был даже баасынайский род. Интересный рассказ об этом роде записал в 1938 г. Эргис со слов 68-летнего жителя Кобяйского улуса Н.И. Софронеева: «В глубокой древности, во времена якутской веры, когда рубили дрова пальмой, откалывая от стоящих деревьев, когда боялись битв, сюда прибежал от местности, находящейся около 20 кес южнее города Якутска, старик Баасынай с семью детьми и женой. Сам старик Баасынай имел русскую кровь, был человеком смешанной крови. Женат был на якутской женщине и жил по-якутски. Так он, охотясь на лосей и занимаясь рыбной ловлей, добывая пропитание детям, вырастил их. Впоследствии достал себе в этой местности лошадей и кров, была молва, что, мол, он, наверное, обзавелся скотом, найдя угнанный (божеством) скот. В то время эти места безлюдным и бесскотным захолустьем были…» А об амгинских баасынаях сообщал в свое время Я.В. Стефанович. По его наблюдениям, язык, одежда, привычки амгинца почти ничем не отличали его от якута. Да и сам амгинец на вопрос «Ты русский?» отвечает: «Суох, баасынай» («Нет, пашенный»). Только черты лица, несмотря на смешение с якутами, сохраняют европейский тип. Встречаются и люди с голубыми глазами, светловолосые, с довольно густой растительностью на лице, но почти утратившие родной язык. Типичного амгинского баасынайа очень правдиво, с большой силой художественного проникновения изобразил выдающийся русский писатель В.Г. Короленко, проживший в Амге около трех лет (с 1881 по 1884 г.) и прекрасно знавший быт, обычаи, нравы объякутившихся русских. Герой его рассказа «Сон Макара» бедный амгинский крестьянин Макар «по-русски говорил мало и довольно плохо, одевался в звериные шкуры, носил на ногах торбаса, питался в обычное время одной лепешкой с настоем кирпичного чая… Работал страшно, жил бедно, терпел голод и холод… Он ездил очень искусно верхом на быках, а в случае болезни призывал шамана…». По образу жизни и психологии он стал якутом.
Русские люди в Сибири никогда не допускали таких бесчеловечных жестокостей, такого массового истребления мирных, трудолюбивых коренных жителей, какими навеки опозорили себя американцы, испанцы, португальцы и другие европейцы в Америке или немцы и французы, бельгийцы, англичане в Африке и на островах Индийского океана. Одним из первых подчеркнул это известный русский путешественник Ф. Врангель, автор знаменитой книги «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, совершенное в 1820, 1822, 1823 и 1824 гг.» Близко ознакомившись с севером Якутии, его народами и их историей, он писал: «К чести наших соотечественников прибавить можно, что жадность корысти, побуждая их на отважные предприятия, не ознаменовалась бесчеловечными поступками, как ненасытная алчность испанцев к золоту в Перу и Мексике». Конечно же, не всегда ровно складывались в прошлом отношения русских и аборигенов. Были и недоверие, порой вражда и жестокость в отдельные крутые времена истории. Однако доброго, уважительного, взаимополезного было гораздо больше. Народная память сохранила это. Вот мысли Д. Черова, коренного жителя далекого поселка Соболох Момского улуса: «Мы знаем, что издавна многие русские связаны с якутами и эвенами родственными узами. Помню рассказ стариков о том, что еще в 1639 г. у нас жили русские, были женаты на эвенках, имели детей. И даже фамилии их называли: Черов, Лебедев… И так везде, по всей Якутии».
Николай САМСОНОВ, профессор СВФУ, академик Академии духовности РС (Я), Лариса САМСОНОВА, доцент СВФУ «Ил Тумэн» Фото с сайта "Якутск в фотографиях"
Комментарии
Добавить комментарий