Роман: Судьба делает крюк (Глава третья)

Продолжение. Начало смотрите в "Другие новости по теме" РИГ SAKHAPRESS.RU Надя долго ворочалась во сне и, кажется, даже стонала. Даже сквозь полудрему, щедро подаренную успокоительным, она видела свою мать, которая куда-то безвозвратно уходила, отца, который грустно смотрел в ее глаза. Но самый страшный сон был много позже – сон о ее ребенке. Это был светловолосый ребенок с забавными кудряшками. Мальчик или девочка, Надя не знала. Но это был очень красивый светлокожий малыш лет двух. Он сидел на полу в их с Вадичкой квартире и увлеченно перебирал разноцветные кубики. Он ставил один кубик на другой, и в воспаленном болью мозгу возникла мысль, что кроха станет строителем, архитектором, дизайнером. Он обязательно станет творческой личностью. Надя наблюдала за ним. Кубики, поставленные неокрепшей ручкой, падали, но малыша это ни чуть не расстраивало – напротив, вызывало звонкий безудержный смех. Тот смех, каким могут смеяться только беззаботные дети. Ребенку надоели кубики. Неуклюже, словно медвежонок, кроха встала на ноги и направилась к Наде. Ребенок протягивал ей свои ладошки и задорно улыбался. Вдруг где-то за Надиной спиной раздался голос ее матери. Как странно! Ей казалось, что она забыла эти скрипучие нотки в ее прокуренном голосе. Но нет, Надя помнила. И теперь этот голос говорил: «Иди ко мне, крошка». Надя не могла понять, кого зовет мать: ее или ребенка. Она обернулась, но позади никого не увидела. Только голос, безликий и скрипучий, звал, звал, звал… Наде вдруг стало страшно, и она снова повернулась к ребенку. Малыш подошел к столу и потянул на себя скатерть. Надя узнала эту скатерть. Ее подарила свекровь. Совершенная безвкусица – синие розы по краям нежно-голубой скатерти. Такую можно купить на любом китайском рынке за полтинник. Скатерть потянула за собой стеклянную вазу. В нее когда-то Надя ставила букеты, который приносил ей Вадичка… Вадичка… Голос разорвал тишину комнаты. Его голос: «Пошел вон, тварь!» В комнате не было никого, кроме самой Нади и этого чудного ребенка. Малыш внезапно заплакал. Его красивое личико исказила гримаса плача, а из глаз потекли настоящие слезы, которые хрусталиками падали на пол. Комнату наполнил детский крик, сквозь который порой прорывались слова: «Мама! Мама! Ма-а-а-ама!» Надя рванулась к малышу, но кто-то будто вцепился костлявыми пальцами в ее плечо. «Мама! Маа-а-а-ма!» - продолжал плакать кроха. Он был совсем рядом, на расстоянии всего нескольких шагов, но не могла преодолеть даже это маленькое расстояние. Кто-то держал ее. Она попыталась выкрутиться, вывернуться, освободиться от цепких пальцев, но они крюком вцепились в плечо. Надя рвалась, но кто-то был сильнее. «Я убью тебя, тварь!» - раздалось где-то почти под ухом. Наконец Наде удалось выкрутиться и подбежать к плачущему малышу. Но как только она приблизилась к нему, он поднял на нее удивленные глазенки, еще мокрые от слезок, и вдруг растворился. И теперь она откуда-то слышала его далекий голосок: «Мама! Маа-а-а-ма!» Надя огляделась. Да, сомнений не было – это их с Вадичкой квартиры. А точнее – его. Свою, что осталась после смерти папы, она продала. Предприимчивый Вадичка избавился от своей однушки, добавил Надины деньги и купил приличную трешку. По совету скупой мамаши он приватизировал квартиру на себя. Надя тогда лежала в больнице с тяжелейшей пневмонией, и он просто подсунул ей документы на отказ… Надя увидела его, когда-то тихого скромного очкарика с фармфакультета. Он смотрел на нее и почему-то улыбался. А потом страшно закричал: «Я убью тебя, тварь!» Надя пятилась, пятилась, пока не уперлась спиной в стену. Почему-то шатались картины, детские Надины фотографии на стене. Голос ребенка еще был различим: «Мама! Маа-а-а-а-ма!» Она силилась найти что-нибудь поблизости, чтобы защитить себя и этот голос… Вот оно, спасение – бутылка коллекционного вина… Надя схватила ее, занесла руку над головой и… проснулась. Тело била мелкая дрожи. Подушка была мокрая от слез. Кричала ли она во сне? Нет, вряд ли, иначе медсестричка давно бы уже прибежала на ее жуткий вопль. Надя утерла слезы тыльной стороной ладони и поняла, что ей все еще больно. В ушах она слышала зов ребенка: «Ма-а-а-а-ма!» и не могла понять, то ли явь это, то ли сон. Она погладила свой живот. Еще вчера здесь был ее неродившийся ребенок. Она не знала, не знала… Она бы смогла его защитить, конечно, смогла бы… Сил плакать уже не было. Тяжелой волной в ней поднялась ненависть к Вадичке. Да, будь он рядом сейчас, она бы поднялась, удавила, разорвала бы его собственными руками. Но его не было. Он ушел. Вчера? Позавчера? Или несколько дней назад? Надя поняла, что не знает, сколько дней она находится в больнице… Она продолжала гладить свой живот, который так и не вырос вместе с ее малышом… Она пыталась заглушить ненависть тоской по погибшему ребенку и не могла. - Миленький мой, славный мой малыш! Прости меня… Я не знала, я не хотела… - исступленно шептала она, будто в бреду… Вдруг она вскинула голову. Сейчас ее глаза сверкали жгучей яростью, пальцы непроизвольно сжимались в кулаки… - Я убью тебя, тварь, - вдруг повторила она слова Вадички. – За своего малыша убью… Сил думать не осталось. Надя снова провалилась в забытье, бездонное и мрачное. Но и во сне ее распухшие губы шептали: «Я убью тебя, я убью тебя…» Продолжение следует Оксана ВОЛЧУК Только для РИГ «SakhaPress.Ru» Все права на данный роман принадлежат РИГ «SakhaPress.Ru». Перепечатка без письменного разрешения РИГ «SakhaPress.Ru» запрещена в любом виде.