Страшные истории Якутии: Легенды алааса

РИГ SAKHAPRESS.RU До эры Интернета любимым развлечением якутской детворы были рассказы об абаасы*. Особенно в летнюю пору, когда семьи переезжали на летники в отдаленные алаасы, где дети чаще всего были предоставлены самим себе.

В то время как родители и старшие дети работали на покосе, они обегали все окрестные леса, купались в озерах или маленьких речушках, в дождливую же погоду, собравшись в каком-нибудь амбаре, развлекались страшными историями, порой выдуманными, порой услышанными от взрослых…
* * *
Естественно, что преобладали истории о знаменитых шаманах и удаганках, которыми не так давно славился почти каждый наслег. Их полуразрушенные арангасы* находились и в ближнем лесочке, и в дальнем. Конечно же, родители, а особенно бабушки с дедушками запрещали приближаться к шаманским могилам и тем более, не дай бог, что-то там брать. Но это были времена, так сказать, воинственного атеизма, в школе учителя говорили, что никаких абаасы не существует, а что касается шаманов и удаганок, то они, пользуясь темнотой народа, обманывали его. И в качестве доказательства демонстрировали картину «Изгнание шамана». Поэтому дети, с одной стороны, боялись, а с другой, сомневались в том, что давным-давно умершие люди, пусть даже и великие шаманы, могут отомстить живым за тот или иной проступок.

Один мальчик вспоминал случай из своей жизни, когда жил в одном алаасе, вокруг которого было множество таких арангасов. Они, малыши, не особо боялись их и часто ходили туда, чтобы полакомиться костяникой. Иногда, особенно в сльный дождь, даже залезали внутрь и пережидали там ливень. В одном таком арангасе были настоящая дверь, маленькое окошко, стол и скамейка. Еще одна закрытая дверь, которую, по счастью, дети ни разу не открыли, видимо, вела в саму могилу.

Отец мальчика работал табунщиком и возвращался домой почти ночью. К приходу отца ребята сами готовили нехитрый ужин. Матери у них не было, она умерла от туберкулеза в прошлую зиму. Однажды у них кончились дрова, и отец, как всегда, пришел домой очень поздно и, чтобы не идти далеко, принес из ближнего лесочка чей-то могильный сруб на дрова. Мальчик, пока варился ужин, вздремнул на ближайших от камелька нарах. И вдруг ему почудилось, что из горящего очага один за другим выскакивают красные зверьки, похожие на колонка, и исчезают под тем ороном*, где он лежал.

За ужином мальчик рассказал всем об увиденном, но никто не придал его рассказу никакого значения. С того дня отец заболел страшной кожной болезнью, вся его спина покрылась кровоточащими язвами. Пришлось пригласить старуху-знахарку, которая лечила спину отца какими-то травяными мазями и отварами. Об этом узнала бабушка мальчика, живущая в другой деревне, и пришла к ним.

По словам мальчика, она сильно ругала отца: оказалось, тот могильник, который отец притащил из лесу, принадлежал не кому-нибудь, а знаменитой удаганке. Бабушка заставила отца унести остатки могильного сруба обратно и попросить прощения у нее. После этого кожная болезнь отца пошла на убыль, но до конца так и не прошла.

Отец до самой своей смерти временами мучился от этого недуга. Через несколько лет могила удаганки вместе с другими полностью выгорела во время пожара, который начался с весеннего пала. А судьба того парня, который устроил тот пал и ненароком сжег старинные могилы, пошла наперекосяк.

Он угодил в тюрьму сначала за участие в групповой драке, с тех пор на воле находится от силы два месяца и снова отбывает в места не столь отдаленные.

А вот рассказ другого мальчика. Он вспоминает, как однажды они с классом вместе с учительницей биологии пошли на экскурсию в лес. По слухам, где-то недалеко стоял арангас одного сильного шамана, который уже почти обрушился под влиянием времени и превратился в небольшой в булгуннях*. А в изголовье этого булгунняха выросла высокая стройная лиственница. Каждое лето на эту лиственницу прилетал коршун и откладывал яйца.

Когда дети подошли к дереву, то сразу увидели большую птицу, парящую в небе над деревом. Мальчик, чтобы отличиться и покрасоваться перед девочками, быстренько залез на дерево. Учительница, видимо, по молодости не придала шалости детей никакого значения и не остановила. В гнезде оказалось яйцо, довольно крупное. Мальчик, взяв его, начал спускаться и чуть не упал с дерева. Внезапно у него закружилась голова, потемнело в глазах, и только чудом он смог благополучно спуститься. Яйцо тут же пошло по рукам, потом кто-то его то ли разбил, то ли потерял.

С этого случая у мальчика, который давным-давно вырос и даже успел состариться, часто гудит, кружится голова, рябит в глазах, и он падает в обморок. Как он сам считает, за свою детскую шалость он жестоко поплатился: никогда не был женат и не изведал счастья семейной жизни, не держал на руках своего ребенка, так и прожил жизнь бобылем.

В подростковом возрасте вдруг заметил за собой странную особенность - начал понимать язык животных. Но, когда рассказал об этом родным и друзьям, никто не поверил, мальчика подняли на смех. После этого слух его стал ухудшаться, в конце концов он вообще перестал слышать.

По его мнению, он тогда упустил единственный шанс спросить у животных, как ему жить дальше, что сделать, чтобы загладить вину, а ведь судьба зачем-то подарила ему знание языка братьев наших меньших.

А еще он вспоминает, как в их маленькой деревне распространился ужасный слух о том, что одной одиноко живущей девушке-сироте по имени Ааныс не дают покоя абаасы-дэриэтинньики*. Мол, как только девушка идет за водой на речку, из ближайших могил выходят семеро мертвецов и следуют за ней. Среди них, по слухам, имеется один, который несет на себе тяжелую лесину.

Все гадали, кто бы это мог быть. Деревенская молодежь из числа храбрецов решила помочь девушке-сиротке и по ночам собиралась в ее доме. Один из числа добровольных помощников, который впоследствии сошел с ума, иногда во время своего просветления рассказывал, как это было.

Ночью вдруг раздавался звонкий цокот копыт множества лошадей и останавливался возле ее дома. Тогда Ааныс, прошептав: «Опять пришли», падала в обморок. Сидящие в доме парни осторожно выглядывали в щель двери – никого. А еще девушка рассказывала, что иногда за ней увязывается маленькая девочка с огненно-рыжими волосами и старается помочь, выхватывает у нее ведра. Бедная девушка снова теряет сознание. И, самое главное, никто, кроме нее, девочку эту не видит, а только видит, как ведра сами по воздуху шествуют и останавливаются у крыльца.

Некоторые жители деревни, особенно старики, по этому поводу говорили: возможно, Ааныс должна была стать удаганкой. В скором времени девушку эту переселили через реку в другую деревню, чтобы дэриэтинньики от нее отстали. Там она вышла замуж за такого же парня-сироту и наконец-то зажила спокойно, болезнь ее отпустила. Они народили кучу девочек, которые все благополучно выросли и повыходили замуж.

Сама Ааныс прожила до глубокой старости и успела понянчиться не только с внуками, но и с правнуками. Та давняя история никак не повлияла на ее судьбу. Но даже в глубокой старости она не любила вспоминать о той до конца не разгаданной истории, которая приключилась с ней в юности, и просто отмалчивалась, когда к ней приставали с расспросами.

Своим дочерям и многочисленным внукам говорила, что всегда нужно с уважением относиться к земле предков, беречь алаасы, родную природу и животных, не разрушать ничего, а тем более древние могилы, неважно, кому они принадлежат – великому шаману или простому человеку, не шуметь, не петь громко песни возле них, разговаривать шепотом…

Яна ПРОТОДЬЯКОНОВА.

"Эхо столицы"

Абаасы – злой дух, нечистая сила.
Арангас – могильный лабаз.
Орон – спальные нары.
Булгуннях – холм, курган, сопка.