Рассказ для Вас: «Тараканы»

РИГ SAKHAPRESS.RU - И чем травите?

- Так борной кислотой, шарики из теста скатываем и кладем под шкафы.

- И выводятся?

- Конечно, еще как. Как видите, ни одного в доме нет.

Соседка с недоверием посмотрела на соседа. За час беседы, ни одного таракана, она так и не увидела в его доме. У нее же их было много, и как с ними бороться она себе не представляла.

- А я вот так не могу. Раньше все дихлофосом травила, а теперь ничем не травлю.

- Почему? – искренне удивился сосед – это же прямая антисанитария!

- Ну дак, как же их травить, если они тоже Божьи твари…

- Э-э-э, да вы, однако, одно с другим, соседушка, не путайте, заблуждаетесь вы что-то. Как и весь остальной животный и растительный мир, тараканы созданы на служение человеку. Так что, на наше усмотрение, что с ними делать. И если они вредители, так не смотреть на них надо, жалеючи, а уничтожать нещадно и все тут. – сосед воинственно вскинул голову и поправил волосы на затылке.

- Дак вот и я так думала раньше, соседушка, а потом мнение одно услышала, дивное такое мнение, мол мы люди – те же тараканы для высших-то сил. Хотят, нас в раковине с водой утопят, хотят тапком «прибьют», а хотят кислоты вот подсыпят… Все мол спонтанно и случайно в общем-то получается, кому как повезет, и статистики никто никакой не ведет. Вот поэтому живите, терпите и смиряйтесь, люди, ибо вы и не люди вовсе, а так себе «тараканье», которого много на земле.

- Да вы что, соседушка, дорогая, впервые слышу о таком мнении. – сосед стал еще внимательнее прислушиваться к тому, что говорила соседка, пытаясь про себя понять, нормальная она или с «тараканами» в голове?

- Да, вот и задумываться я стала с тех пор, а может так оно и есть, как думаете, сосед? И рука у меня с тех пор на тараканов не поднимается. И живу я с ними теперь, и ем, и сплю, и жалко мне их, как подумаю, что они как люди. Тоже все бегут куда-то, торопятся, и только от людской прихоти, али злобы, о мудрости уж в энтом случае говорить не приходится, сами понимаете, зависит, добегут ли, успеют ли, по делам-то своим, не погибнут ли на полпути... не собьются ли с дороги своей… Вы замечали, наверное, как они бедные метаться начинают в разные стороны, когда человека-то вдруг почуют поблизости… - пожилая женщина, в некоторой задумчивости посмотрела на соседа.

- Да, охохох, сосед, может вы и правы, и я правда заморочилась слишком на тараканах-то энтих. Но вот только по-другому то и мыслить уже не получается у меня, вот и сын ругается, когда приезжает в гости, говорит развела в доме тараканник. – соседка поежилась, как от холода.

- Вообще, я где-то читала, - продолжила она, - что тараканы – это самый древний вид на земле, который не вымер, выжил с доисторических времен. Пережил все смены климата и прочие «невзгоды». А сейчас стал вымирать. От чего, неизвестно, но ученые предполагают, от еды людской, которой они тоже питаются, живя с нами «по соседству». ГМО, красители и другая «химия». И вот ученые бьют тревогу, что если тараканы исчезнут, то и человек может исчезнуть, раз уж тараканы не могут «приспособиться» к нашей еде.

- Анфиса Павловна, а вы не думайте об эНтом, об эНтом пусть ученые думают… а мы вот с вами чайку лучше попьем, вы пейте чаек-то, пробуйте, вкусный чаек-то у нас, липовый, из Краснодарского краю дочка посылочку прислала. – сосед придвинул поближе к Анфисе Павловне вазочку с баранками и конфетами, приглашая угоститься.

- Я пью, пью, соседушка, очень вкусный, липовый значит, впервые такой пробую, даже не слышала о таком никогда, совсем не похож на наш, привычный. – Анфиса Павловна с удовольствием отпила сразу несколько глотков из большой кружки.

- Хороший вы человек, Артем Иванович, умеете успокоить, вот и на душе спокойнее стало, спасибо вам за это. – Анфиса Павловна говорила эти слова искренне, от всей своей души. Проблема с «тараканами», действительно стала для нее проблемой в последнее время.

- Я недавно видела, как вы бузину вырубали, что так? – простодушно спросила она, первой нарушив затянувшееся было молчание.

- Да, вырубил. – негодование мелькнуло во взгляде Артема Ивановича.

- А что так, почему? – Анфиса Павловна недоуменно посмотрела на соседа.

- Да жена настояла… говорит, все соки она из нас вытянула... здоровье-то совсем плохим у нас стало, как сюда жить переехали. – сосед нахмурился и помрачнел.

- Да вы чтооо, вы думаете, бузина всему виной? – Анфиса искренне удивлялась тому, что говорил ей сейчас сосед.

- А от чего ж еще, соседушка, от нее, конечно, родимой, видели, как разрослась-то на нашей «кровушке-то», энергии нашей.

- Да, красивое дерево было, развесистое, а ягоды какие созревали, загляденье одно! У меня душа всегда радовалась, глядя на это дерево… - соседка невольно бросила грустный взгляд в окно, из которого раньше были видны колышущиеся на ветру ветви поистине «царской» бузины.

- Ну вот, а теперь нет его. И хорошо. – Артем Иванович хлопнул себя по коленке.

- И как, лучше стало? – спросила его Анфиса Павловна.

- Что лучше?

- Ну здоровье ваше и супруги?

- Не знаю, пока не понятно. – сосед снова сдвинул брови.

- Ну понятно. – Анфиса Павловна поспешила на том раскланяться, еще раз поблагодарив соседа от души за разговор и угощения.

Дома ее ждал сюрприз, сын приехал из города навестить, гостинцев привез. Мать радовалась.

- Максимушка, сынок, дорогой, приехал!? Ну как, сыночек, у тебя дела!? Как хорошо, что ты наконец приехал! – Анфиса с порога засыпала сына вопросами, едва завидев его в доме.

- Да все нормально мама, на входных не получилось, работал, вот сегодня отгул взял и сразу к тебе.

- Ну и молодец, - Анфиса Павловна поцеловала сына, и поставила греться самовар. Это было их доброй семейной традицией, пить чай из самовара, когда сын приезжал домой. Максиму нравился особый вкус чая из самовара, и тот колорит, который самовар придавал убранству дома.

- У вас как дела, что новенького? – сын с нежностью наблюдал, как мать хлопочет на кухне.

- А что у нас, в нашей Мархе-то-матушке, все по-старому, одна новость, соседи бузину всю вырубили… что на участке у Нюры росла…

- Да ты чтооо?? – у сына округлились глаза, - надо же… прям всю-всю? Она ж такая большая была?

- Да всю, под корень, говорят, она им жить нормально не дает, соки с них тянет…

- Да ты что? – сын снова не поверил своим ушам. – Каким образом?! Впервые такое слышу!

- Не знаю, говорят болеть больше стали, за прожитый здесь год, и что прежняя хозяйка не отпускает свой дом, вот и плохо им тут.

- А при чем тут дерево?

- Ну вот не знаю, какую-то взаимосвязь, видимо, в этом увидели для себя. Бузину-то эту сама ж Нюра еще садила, ее это дерево-то было, любимое.

- У теть Нюры значит, нормально росла, никому вреда не было, а у них, значит, во вред, мда...

- А ты, помнишь, сынок, как Нюра, царство ей небесное, нам каждый год прямо веточки целые приносила с ягодой? Ты еще говорил ей, что не надо, мол такую красоту портить. А Нюра говорила, ничего, с одной веточки красоты не убудет, не испортиться. – Анфиса прослезилась…

- Помню, мама, помню, какое красивое дерево было… жаль, оно ведь сравнительно молодое еще было…

- Да, сынок, жалко очень. – Анфиса Павловна утирала платочком слезы.

- Нюра она хорошая была, добрая, отзывчивая, помнишь, как у нее все хорошо в огороде-то росло, что ни посадит, все всходило и урожай хороший всегда был. «Легкая» была у нее рука.

- Да, помню… как все меняется в жизни, как летит время… - сын вспомнил свое детство в родительском доме и немного загрустил, глядя на постаревшую мать.

- Да, вот Нюры не стало, и все по-другому теперь, никто уж ни придет запросто, ни поговорит по душам. Дочь-то ее теперь с зятем в городе живут, говорят, квартиру себе купили на эти деньги, не нарадуются.

- А я как-то давно, документальный фильм смотрел про судьбу одной женщины-режиссера, не помню сейчас, как фамилия, имя, в советское время известна была в нашей стране, художественное кино снимала. Так вот однажды на съемках ей «помешал» дуб вековой. И она приказала его сжечь, его сожгли прямо в кадре, есть подтверждение, он вошел даже в этот фильм, вот не помню, что за фильм, что за режиссер, - сын с сожалением поморщил нос, - но суть не в этом, а в том, что вскоре после этого она умерла, не то погибла в автокатастрофе, не то еще что, а ведь молодая была, жить да жить, как говорится. И многие «старожилы» сказали, что это из-за дуба так получилось, не надо было ей дуб трогать, обошла бы его стороной и жива бы осталась.

- И что ты хочешь сказать, сынок? Что наши соседи теперь…

- Да ничего не хочу сказать, мам, ты чего, причем тут… просто вспомнил… а что до соседей ваших новых, то, «тараканы» в голове у них видимо тоже есть, да и у кого их нет…- сын снова поморщил нос.

- Да, зато дома нет ни одного… представляешь… борной кислотой травят…

- Да? шарики из теста катают? – сын заулыбался.

- Да, а ты слышал про такое, да, сынок? – мать встрепенулась.

- Слышал, что так крыс вроде травят или мышей, про тараканов не знаю, не видел, и сам не пробовал. Кстати я тебе отраву от них привез хорошую, завтра сам потравлю, знаю, как ты трепетно-то к ним относишься…

- Так-то они люди хорошие, сынок, - продолжила мать разговор о новых соседях, - отзывчивые, и добрые, ко всем соседям с уважением, помощь всегда предлагают, какую могут оказать, и по общению мне нравятся. Артем Иванович так вообще молодец, умница, врач по образованию. Рассуждает трезво.

- Я вижу, как трезво… ладно, не перехвали, а то сглазишь, про «сглаз» вы еще с ним не разговаривали?!

Анфиса покраснела. Ей стало неудобно, что сын и про нее, наверное, думает, что она у него с «тараканами» в голове, но говорить вслух об этом не стала, как-то не хотелось ей поднимать эту тему вновь, да еще относительно себя.

- Хорошо, потравишь, я буду только рада, - только и вымолвила она, вернувшись к теме о тараканах.

- А помнишь, как тетя Лена приезжала к нам в гости, твоя сестра, и учила меня одевать носки и всю обувь с левой ноги, чтоб заусенец на пальцах не было, у меня тогда они то и дело появлялись. И ведь помогло, прошло.

-Помню, - с оживлением откликнулась мать.

- А помнишь, как тетя Римма, вторая твоя сестра, где-то вычитала, что каждому человеку в жизни Богом отмерено определенное количество еды и питья, и как только он все съест положенное и выпьет, он умирает, т.к. «провизии» на него больше нет.

- Мне тогда лет 13 было, я тогда так испугался, что могу рано умереть, перестал нормально питаться, «экономить» стал отмеренное мне, все думал, чем больше «сэкономлю», тем дольше проживу, похудел еще тогда так сильно, чуть истощение не "заработал", с ног "валиться" начал.

- Помню, сынок, помню… - мать заулыбалась. – а мы все понять не могли, отчего ты от еды отказываться стал, думали не заболел ли, а когда узнали, что к чему, хохотали от души. А какого труда нам стоило разубедить тебя в этом.

- Чего только люди не придумают, у всех свои «тараканы» в голове и в жизни… предрассудков много, да и вообще… – подытожил Максим «резюме» их разговора с матерью.

- Да, сынок, есть такая проблема, часто человек, как «впотьмах» живет, «тыкается» «тыкается», носом туда, сюда, а его щелк по этому носу, да и приструнят еще, чтоб не маялся почем зря.

- Только не начинай опять про тараканов… - сын умоляюще посмотрел на мать.

- Дак, а что, сынок, они наглядный пример… того, как порой в жизни-то у людей выходит. – Анфиса приняла серьезный вид.

Выйдя на пенсию, в 60 лет, Анфиса Павловна, занялась, как это модно сейчас, «самообразованием». Раньше то все некогда было, работа, дом, дети, занимали все ее время и силы. А теперь, в тиши прохладных комнат дома, она с энтузиазмом читала все, что привлекало ее внимание. Пытаясь разобраться в самых что ни на есть разнообразных вопросах бытия, она словно старалась наверстать упущенное. При встречах с сыном, они часто теперь спорили, выясняя ту или иную очередную «истину». Матери Максима все время хотелось «докопаться» до «правды», и в этом она была неутомима.

«У каждого своя правда, мама, как ты не понимаешь, и ты ничего никому не докажешь, как бы ты ни старалась, человек слышит только то, что он хочет слышать.» - однажды не выдержав ее натиска, сказал ей Максим.

«А истина, сынок, как же истина?! Она ж одна для всех должна быть…» - особенно Анфису Павловну, после вопросов о смысле жизни, волновал вопрос истины.

«Истина – это объективность, не более того, но любая объективность, все равно субъективна, в зависимости от условий и времени, в которых ее рассматривать. Все относительно в общем.» - Максим давно перестал быть идеалистом, с годами его все больше привлекало быть реалистом.

- Уж лучше бы ты в Бога верила, как тетя Римма… пользы бы больше было. Тараканник такой в доме развела, ступить некуда.

- А я и верю... А ты, сыночек, не ругайся, я может до Бога-то не доросла еще в разумении своем, рано мне может еще о Боге-то рассуждать, потому так и «пурхаюсь» все, в «низших» материях.

- Скажите, пожалуйста, какая самокритика! Так дорастай уже, мама! Если тем более ты уже понимаешь это про себя, - сын не удержался от сарказма.

- У каждого свой путь развития, сынок, что поделаешь, - мать хотела было еще что-то возразить в свое оправдание, но сын прервал ее на полуслове.

- Ой, все, мам, хватит, пойду я покурю лучше. – сын накинул куртку и вышел из дома. На месте, где буйным цветом еще совсем недавно цвела соседская бузина, теперь было пусто, лишь трава… скрывавшая следы человеческой глупости, или все же «преступления» по отношению к матушке-природе? Сын Анфисы, юрист по образованию, работающий в адвокатской конторе, в задумчивости затянулся сигаретой.

Ему вдруг вспомнился его коллега по работе, который то и дело жалуется то на одно, то на другое, на жизнь в общем, хотя живет не плохо по современным меркам, то его сглазили, то порчу навели, то одно у него плохо, то другое, и во всем кто-то всегда виноват у него. Дошло до того, что людей чураться стал, подозрительный все время ходит, не расслабится никак, не начнет жить просто и открыто. Все у него плохие люди, да людишки, не иначе. В последнее время, насмотревшись сериала «Сумерки», и вовсе в каждом втором вампира видит. Вот и как с ним таким общаться, трудно с таким человеком. Ему-то и самому с собой трудно бывает. Но этот хоть на людей «бочку» катит, что называется, а тут бузина людям помешала…

«Не курил бы ты сынок, вредно это, курить-то.» - негромко, вслед сыну, сказала Анфиса Павловна и вздохнув, принялась убирать со стола.

«Сколько людей, столько и мнений, в каждой эпохе свои «герои» и «антигерои», у каждого времени свои законы… свои традиции… свои предрассудки и заблуждения, к сожалению… Так устроена жизнь, и человек. Все познается через самопознание, самоопределение, собственный опыт, и собственный выбор. И при этом, все познается в сравнении.

Иногда опыт бывает горек и страшен, иногда кажется странен и бесмыссленен по сути, но так есть и как от этого уйти, никто не знает, из поколения в поколение люди набивают собственные «шишки», кто мудреет, а кто и нет, но в итоге все, все равно умирают. Одни раньше, другие позже, одни достойно, что-то поняв и осмыслив, сделав что-то полезное или доброе, другие нелепо и рано, или с позором, так и не успев, или не захотев ничего понять и осмыслить. Какой-то «хаос», как будто, а иногда и просто «мясорубка». Люди гибнут и мрут, порой ни за что, просто так, по чьей-то прихоти. Сколько войн, междоусобиц, сколько преступлений, «сделок» с совестью, разврата, сколько стихийных бедствий и катастроф. Жалко порой людей, особенно хороших людей… Поменьше бы они гибли… Побольше бы света было в мире людском, поменьше бы «мракобесия» и ереси, побольше бы ума-разума, доброты, тепла, человеколюбия, гармонии и любви ко всему сущему.

А может все так и должно быть, раз так все происходит, из поколения в поколение? Может и не стоит задумываться над этим, и пусть идет как идет - мир несовершенен, мир лежит во зле… Но ведь задумываемся же!?... А может это так для чего-то нужно, необходимо?! Извечная борьба добра и зла. Для чего-то такого, чего мы не знаем, и чего нам знать не дано. Для какой-то такой общей гуманной цели, типа коммунизма, который мы так упорно строили в свое время, или еще чего-то более глобального и необходимого миру, вселенной…» - мысли в голове Максима сменяли одна другую, исчезая и появляясь вновь. Максим затушил сигарету и попробовал переключить свои мысли на пейзаж вокруг.

А вокруг вечерело. На улице пахло разнотравьем, как когда-то у бабушки, в далекой сибирской деревне, хотелось вдыхать этот воздух полной грудью и ни о чем «таком» не думать.

А просто жить и радоваться жизни. И чтобы все были здоровы, ведь здоровье – это основное. Остальное купим, построим, взрастим, заработаем, найдем, создадим, откроем, изучим, додумаем, запустим в космос, обогреем, выкормим, вылечим, поддержим и поделимся! Со всем миром, а если надо, и со всей вселенной.

Последние мысли теплом разлились под грудиной, взгляд молодого мужчины застыл, вглядываясь в почерневшее, почему-то, не по погоде, небо: «Как хорошо все-таки жить! Жизнь, ты прекрасна! Спасибо, что ты есть и дана! Жизнь, ты слышишь меня, я люблю тебя!» - вопреки всему надуманному за сегодня, читалось в нем.

Возможно, кто-то сказал бы, что это молодость говорит в молодом человеке, но небу показалось, что это душа. И оно ответило ему встречной мыслью в сознании: «Страницы своей жизни каждый пишет сам. И то, какими они будут, зависит от самого человека. Все в твоих руках!»

Ирина МАЛЬЦЕВА.

РИГ SAKHAPRESS.RU