Закон - тайга! Детективная повесть на реальной основе. Часть 3

Продолжение. Начала смотрите в рубрике "Чтиво"

5. Помощник

«Оперативный работник милиции должен привлекать к работе помощников из населения» (из инструкции)

Они встретились вечером того же дня в укромном месте втроем – с Никитиным на «рандеву» отправился также Янков, который и представил коллегу и Пшенника друг другу, а затем отправился по своим делам.

Первым делом Никитин по-свойски справился у Петра:

- Как близко ты знаешь Афанасия Иннокентьевича? И что ты о нем можешь сказать, что за он человек?

Петр чуть задумался, но ответил уверенно:

- Могу сказать, что старика Тирского, которого все охотники и рыбаки в округе величают Черным вороном, я знаю неплохо – мне приходилось охотиться на соседнем участке, жил неподалёку от его заимки и частенько бывать у него в домике, иногда с ночёвкой. Бывало, он угощал неплохой брагой, готовить которую сподобился давно. Те глухие места вблизи реки Намана он исходил вдоль и поперёк, потому где и сколько зверья и дичи, он знает четко, ну впрямь, как Ворон - слуга Байаная. Потому он и прозвище своё заслужил. Видит далеко и стреляет метко. Да и собака у него под стать ему, любого зверя остановит. А что говорить о белках и соболях – выследит и загонит в любую погоду. Очень Афанасий свою собаку любит и кормит тем, что ест сам, только готовит ей отдельно…

- А какой он человек, способен ли убить человека? – остановил поток красноречия нового знакомца Николай.

Пшенник опять слегка помедлил с ответом – видимо, размышлял над ответом. Затем неуверенно молвил:

- Ну, не знаю, что и сказать…Как-то над этим не задумывался. Я, конечно, слышал, что в голове покойника Климки Федорова нашли пулю от мелкашки… Мог, наверно, и Ворон сделать такое, если его сильно задеть, обидеть. Или похозяйничать на его охотничьих угодьях без спроса… В общем, мне неведомо, кто это мог сделать. Все охотники и рыбаки, кто бывает в тех глухих местах - а это единицы, хорошо знают самого Ворона, да и законы тайги всем известны. Вряд ли кто решится пойти против старика - на его территории совершить преступление и тем самым подставить его...

- А ты знаешь, какое оружие есть у Тирского? – чуть погодя спросил опер.

- Вас, наверно, интересует, есть ли у Ворона «мелкашка»? Конечно, есть, как без него добывать соболя, белку… Кроме «тозовки», я у него на заимке видел карабин «Лось», но он редко им пользуется – осенью завалит лося, которого почти прямо к дому подгонит его собака, вот тебе и мясо на зиму, ему и собаке вполне хватает. А зря стрелять зверя Афанасий не будет, карабин берёт с собой только для самозащиты. Не дай бог, медведь – шатун или какая угроза…Ну, и дробовик на случай охоты на уток у него имеется. Вот и всё оружие, что на руках у Ворона, – уверенно закончил Петр.

Зная будущего своего помощника со слов коллег, которые тому полностью доверяли, Николай не стал ходить вокруг да около и прямо заявил Петру:

- Я подозреваю старика Ворона в том, что именно он мог застрелить Клима Федорова, да и тех мужиков, которые пропали в верховьях Наманы. Но доказать это с тем, что у нас есть, вряд ли получится. Потому нужно каким-то образом заставить его признаться в убийстве, точнее – в нескольких. Но начать надо всё же с Федорова, ну а там, как получится.

Затем, глядя Пшеннику прямо в глаза, Николай спросил его:

- Сможешь ли ты сделать это, вызвать на откровенность и признание вины?

- Не могу обещать, что сделаю, но попытаться вызвать его на душевный разговор, наверняка, можно. Если, разумеется, создать условия для откровенности, например, подпоить. Старик меня издавна знает, кроме меня в райцентре другой родни у него нет, всегда у меня останавливается, если приедет по своим делам. Да и выпить он, причём на халяву, не откажется. Другое дело, что Ворон почти никогда не пьянеет - здоровье дай бог каждому в его возрасте.

Никитин объяснил Пшеннику, что, возможно, его помощь понадобится совсем скоро, так что никуда не надо надолго отлучаться, ему сообщат о времени намечаемой «операции». А расходы на неё примет на себя милиция.

На том они и расстались - опер Никитин и его вновь приобретённый «помощник». Наказав Петру ни с кем не делиться секретом и договорившись встретиться на днях, Николай вернулся в гостиницу, где поужинал и лёг отдохнуть. Возбуждённый прошедшим разговором, он долго размышлял, в уме разработал наметки к плану предстоящей операции.

6. План работы (Никитин)

«План любого оперативного мероприятия должен быть разработан с учетом всех реалий» (правило оперативной работы)

На другой день с утра я попросил замначальника по оперативной работе райотдела Николаева созвать совещание, на котором надо будет детально разработать план задуманной мною комбинации в отношении Тирского. До его начала я попросил у Анатолия Ивановича имевшийся в единственном экземпляре на весь отдел портативный диктофон, чтобы использовать его в деле. Однако Николаев отказал ввиду того, что эта «чудо-техника» была задействована в другой не менее важной операции, связанной с иным уголовным делом. «Ну, что ж, на нет и суда нет» - вздохнул я.

Полчаса спустя в кабинет зашли оперативник Максим Янков, вплотную занимающийся раскрытием дела об убийстве Клима Федорова и еще несколько человек, входивших в оперативную группу.

Я изложил группе свой план, суть которого состояла в том, чтобы с помощью Пшенника склонить Тирского к признанию фактов лишения им жизни людей, то есть преступлений, в совершении которых его подозревали. А для этого надо было добиться, чтобы старик Ворон остался надолго наедине с Петром и тот постепенно, не вызывая подозрений, подвёл его к мысли поделиться своими секретами. Самым идеальным было организовать застолье с обильной выпивкой в условиях, когда подозреваемый почувствовал бы себя в безопасности и расслабился. Расчет был на то, что крепкая выпивка в приятной компании развяжет ему язык. Это раз.

Второе, и самое главное, состоит в том, чтобы в случае признания Тирским вины в содеянном надежно закрепить его, перекрывая любые пути отхода. Я, несколько разбираясь в психологии людей ранее не судимых и не испытавших на своей шкуре негативного влияния рецидивистов, надеялся, что старик Ворон, если уж сознается в убийствах, то не откажется от своих слов. Особенно если поймет, что отказ от своих слов бесполезен.

Коль скоро диктофона в моем распоряжении не будет, я сам собирался услышать слова признания вины и лично зафиксировать всё сказанное подозреваемым. Местом, где должно было произойти намеченное событие, мы выбрали дом Пшенника, благо его семья находилась в сельской местности у родни. А сделать так, чтобы Тирский обязательно пришел домой к Петру, не составит труда. Зная, что последний автобус в село Юнкюр, где Тирский остановился у своих родственников, уходит в 19 часов вечера, нам надо будет задержать его в райотделе до этого времени. И он вынужденно пойдет ночевать к своему приятелю, где его радушно примет хозяин.

Чтобы не заронить хотя бы малейшую тревогу в его душе, надо будет создать у старика уверенность, что местные опера и я, то есть все, кто хоть как то заинтересован в раскрытии убийства Клима Федорова, вечером и в ночь будем заняты в ином месте. Для этого заместитель начальника отдела Николаев должен будет обязать нас срочно направиться в другой населенный пункт, где якобы только что совершено тяжкое преступление. И его распоряжение как бы невзначай услышит старик. И мы с Янковым должны будем прервать разговор со стариком и срочно «уехать» на место происшествия, предварительно наказав его подойти назавтра в отдел для продолжения беседы.

Вот таков был мой план на сегодняшний вечер. Думаю, что реализовать его не станет проблемой. Нужно будет заранее снабдить Пшенника водкой и закуской, подготовить место, где я буду скрытно присутствовать при доверительном разговоре собутыльников, и куда я должен буду добраться раньше Тирского.

После того, как я его изложил, коллеги согласились с моим предложением. Далее совместными усилиями разработав все детали плана, решили начать его реализацию без задержки. Николаев распорядился через дежурную часть вызвать Тирского из Юнкюра к 16 часам в отделение уголовного розыска для беседы. Мы с Максимом занялись подготовительной работой, в том числе закупили на деньги, полученные у Николаева А.И. за счет средств, выделенных на специальные цели, водки и продукты, которые позже должен был взять наш Пшенник.

7. Перед стартом (Никитин)

«Чтобы получить высокий урожай нужно хорошо подготовить почву» (основное правило агронома)

Старик прибыл в райотдел чуть раньше срока и сидел в коридоре у кабинета, где мы раньше с ним беседовали. Я пригласил его зайти и мы продолжили беседу. На наши с Янковым вопросы он отвечал нехотя и односложно. Но, как и вчера, Тирский отрицал даже возможность своей причастности к убийству.

Понимая, как важно старику внушить мысль о серьезности подозрений, возникших в его отношении, я старался убедить его в том, что застрелить Федорова кроме него больше некому – сезон промысловой охоты весной уже закончился, потому все охотники, заключившие договора с совхозом на заготовку пушнины, вернулись домой, а он – Тирский, постоянно живёт в тех местах и именно вблизи его заимки был найдет труп.

Говорил я и о том, что Клим был застрелен из «тозовки», а ведь такая винтовка у старика имеется, вряд ли он будет отрицать – многие видели.

Высказался я и на тему о том, что признание вины облегчает ответственность, об этом прямо в законе указано, и для убедительности показал ему соответствующую статью Уголовного кодекса. Это наша почти святая обязанность – внушать каждому подозреваемому надежду на облегчение наказания за совершенное преступление. И, кстати, никто не говорит, что Тирский убил Фёдорова умышленно – это могло быть при самозащите, по неосторожности. А насколько мне известно, он на старости лет вряд ли способен лишить человека жизни просто так, ведь что-то толкнуло его сделать это…

Вот в таком тоне я и Янков пытались подвигнуть Тирского к признанию совершенного греха – хотя я и знал, что старик не верит в бога, был уверен, что он слышал, что убить человека самый страшный грех – заповедь Христа «не убий!» наверняка он знает, в любом случае его родители были набожны и не раз упоминали об этом тяжком грехе.

Затем, как было намечено, в разгар нашей беседы в кабинет зашел Николаев и приказал Янкову срочно выехать для разбирательства в довольно отдаленное село, где, как оттуда сообщили, обнаружен труп мужчины со следами насильственной смерти.

Я взглянул на часы – пошел восьмой час вечера. «Автобус уже ушёл» отметил я про себя. Потом заявил, что раз так случилось, я обязан оказать помощь в раскрытии преступления, тем более связанного со смертью человека и поеду с оперативной группой. А наш разговор с Тирским придётся отложить назавтра. Обратившись к старику, я спросил:

- А у вас есть, где в городе переночевать?

- Да, у меня тут один приятель живёт, я обычно у него бываю, – ответил он.

- А кто это, я его знаю? – спросил Максим. Тирский тотчас ответил, что это Петр Пшенник, да его все знают. Янков согласно закивал, мол, знаю я такого.

Я пояснил старику, что, видать, работа предстоит сложная, да и путь не близок, потому мы сможем вернуться поздно, и предложил ему подойти в отдел часам к 10 утра.

Мы одновременно с Тирским вышли из отдела и погрузились в райотделовский «уазик», чтобы он самолично видел, как мы уезжаем. Затем, проехав по улице, свернули в переулок, откуда было недалеко до дома, где мне предстояло провести ночь, и я выпрыгнул. Машина поехала дальше, чтобы окольными путями вернуться к отделу.

8. Начало операции

Результат любого начинания зависит от качества его подготовки (аксиома действия)

Далее события разворачивались, как и было запланировано. Никитин зашел в дом, где на веранде его встретил Пшенник, одетый по-домашнему. С его помощью Николай устроился более-менее удобно на чердаке, куда поднялся по приставной лестнице, которую тут же вытянул наверх, чтобы исключить любую попытку заглянуть туда. Открытый вход на чердак находился у стены дома в просторной веранде, где на лето хозяевами были перемещены обеденный стол и раскладной диван. По плану здесь должен был состояться разговор во время застолья между хозяином и гостем.

Минут через десять пришел Тирский. Сказал, что опоздал на автобус, поскольку задержали «менты», и вот пришел к старому другу переночевать. Пшенник гостю обрадовался, быстро переоделся и с авоськой побежал в магазин. Через полчаса он вернулся, нагруженный продуктами и бутылками водки, стал готовить ужин. Когда аппетитный запах дошел до Николая, у него защемило под «ложечкой» и он вспомнил, что не ужинал и вряд ли ему удастся это сделать до утра. Еще раз сожалев, что нет диктофона, он приготовился слушать.

Тем временем Петр накрыл стол и пригласил гостя садиться ужинать. Оба они приступили к еде, не забывая опрокинуть щедро наполняемые водкой стопки и сопровождая застолье разговором.

Разговор между хозяином и гостем шел на фактически родном для них якутском языке, перемежаемом русскими словами и местными оборотами. Никитин этому вовсе не удивился, поскольку знал, что собеседники оба были потомками пришлых русских ямщиков, возивших в зимний период санным путем почту, и с малых лет хорошо владели им.

Он слышал, что проживая бок о бок с якутами, «государевы ямщики», осевшие в приленских сёлах, не могли поначалу нарушить церковный запрет на сближение с инородцами. Потому с годами браки их детей и внуков меж собой привели к кровосмешению, что негативно сказалось на генофонде – родившиеся в родственных браках дети хотя и были физически здоровы, но страдали врождённым слабоумием. Потому после многих обращений, спустя десятилетия запрет церкви был снят и русские парни стали брать в жёны местных девушек, а голубоглазые красавицы выходить замуж за «инородцев». В итоге началось оздоровление населения – дети от смешанных браков образовали фактически новую национальную разновидность – так называемых «олекминских русских». Впрочем, как и осевшие в деревнях, разбросанных вдоль Вилюя государевы люди стали называться «вилюйскими», а жившие на берегах Амги приезжие - «амгинскими» русскими. Позднее среди местного населения все они приобрели известность как нация «пашенных людей», то есть людей, занимавшихся земледелием на «пашнях» - землях, освобожденных от леса путем раскорчёвки…

Пока Никитин размышлял над этим, Петр принялся рассказывать о том, что вчера ездил на моторке проверять сети, поставленные на осетра, тем самым переведя разговор в знакомое старику Ворону русло. «Вот молодец, как он исподволь подводит к интересующему нас вопросу!» - мысленно похвалил оперативник помощника.

Поскольку оба были заядлыми рыбаками, гость и хозяин делились воспоминаниями о случаях удачной рыбалки. Затем разговор постепенно перешел к теме охоты и охотников. Слегка «окосевший» Ворон стал сетовать на то, что в последние годы приезжих охотников так много «развелось», что они иногда забредают без спроса на его угодья, уничтожая подряд всё, что бегает и летает вокруг. Говорил старик таким холодным тоном, что от него вдруг повеяло ненавистью.

И тут его сентенции прервал Пшенник:

- Ну, я бы не стал с ними цацкаться, прогнал бы…

- А если они не станут тебя слушать или пошлют куда подальше? Или поднимут на тебя руки? – раздраженно сказал Тирский.– И чуть помолчав, неожиданно резко спросил, почти выкрикнул, – Тогда что ты сделаешь, а? Стал бы в них стрелять?

Петр, чуть не поперхнувшись чаем, ответил вопросом на вопрос:

- А ты что, промолчал бы?

- Нет! Я бы их …! – не договорил старик. - Сволочей! - вдруг выругался он.

- Чего это ты? – удивился его собеседник. – На кого ты так…ругаешься?

- Да я так… Ты не обращай внимания, – понимая, что чуть не проговорился, молвил Ворон.

Оба опять чокнулись наполненным Петром стопками. Старик без задержки опрокинул свою, а хозяин чуть пригубил. Помолчали.

Леонид ДИОДОРОВ.

Февраль 2016 года

Продолжение следует