Леонид ДИОДОРОВ: Кровавая оргия: девять отнятых жизней (Окончание)

Окончание. Начало смотрите «Другие новости по теме» Детективная повесть из следственной практики 13. Приговор «По совокупности совершенных преступлений окончательной мерой наказания определить смертную казнь…» (из приговора Пересыпкину) РИГ "SakhaPress.Ru" В конце сентября 1977 года в городе Якутске в помещении Верховного суда республики состоялся суд. Перед судьей Гузеевым Н.П. и народными заседателями предстал подсудимый Пересыпкин А.Е., ранее многократно судимый, в том числе за тяжкие преступления, и обвиненный в совершении новых преступлений. На этот раз ему было вменено совершение особо тяжких преступлений, за которые он мог поплатиться жизнью. Потому Пересыпкин, цепляясь за ничтожный шанс остаться в живых, вовсю старался ввести суд в заблуждение. Однако государственный обвинитель, многоопытный прокурор Рудаков Н.Т., в ходе судебного процесса практически «не оставил камня на камне» на версии подсудимого, категорически отрицавшего свою вину во вмененных ему особо тяжких преступлениях. На суде Пересыпкин признал обвинения лишь в кражах и убийстве Романова, которое совершил якобы в порядке самозащиты. На вопрос суда, почему же он столь подробно рассказывал в ходе следствии о совершенных им преступлениях, в частности, об убийстве в городе Якутске, подсудимый заявил, что все эти показания были им даны под нажимом оперативников и следователей. Потому суд признал необходимым вызвать и допросить в качестве свидетелей лиц, принимавших активное участие в раскрытии вмененных подсудимому особо тяжких преступлений. Все вызванные судом оперативники и следователь отметили, что свои показания Пересыпкин давал по собственной воле, безо какого-либо влияния со стороны. Иногда он на допросах приводил такие подробности, которые могли стать известными лишь тому, кто действительно был на месте преступлений и совершил их. Эта так называемая «преступная осведомленность», как показывает следственная практика, лучше многих косвенных доказательств может свидетельствовать о виновности лица. По результатам этих допросов, объективно подтвержденных другими доказательствами, суд не усмотрел нарушений законности в действиях лиц, проводивших расследование преступлений, совершение которых было вменено Пересыпкину. Суд признал утверждения подсудимого о невиновности в части умышленного убийства из корыстных побуждений с особой жестокостью всех членов бригады строителей не состоятельными. Кроме того, судом было твердо установлено, что убийство Пласкеевых и Чумичева было совершено им с целью сокрытия совершенного ранее убийства Пласкеевой К.А. на почве ссоры. Тем самым, все попытки Пересыпкина ускользнуть от ответственности за указанные деяния закончились крахом. И вот настал день, когда под конвоем солдат внутренних войск подсудимый Пересыпкин был доставлен в зал судебных заседаний, чтобы выслушать вердикт суда о своей дальнейшей судьбе, то есть приговор. Прошел почти год с того времени, как он, соблазнившись чужими деньгами, лишил жизни таких же бедолаг, как и он сам. Такую оценку своих деяний, приведших его на роковую «скамью подсудимых», Пересыпкин допускал лишь в мыслях. Подсудимый понимал, что суд, впрочем, как и следствие, ни на йоту не поверил его показаниям и в душе ожидал самый суровый - смертный приговор, хотя и гнал от себя подобные мысли. - Прошу встать, суд идет! – неожиданно для подсудимого, погруженного в безрадостные раздумья, раздался голос секретаря суда, в летах женщины. Все встали. Открылись боковые двери и в зал судебных заседаний вошли судья и двое народных заседателей, лица которых в последние бессонные его ночи часто вставали перед глазами подсудимого. - Прошу сесть, - сказал судья. Затем продолжил: - Подсудимый, встаньте!...Вам предоставляется последнее слово. Смысл слов судьи не сразу дошел до Пересыпкина. Почему-то в голове эхом прозвучало слово «последнее». Лишь потом он уразумел, что настала его пора высказать суду многократно повторенные, заученные слова, призванные, по его мнению, склонить вершителей его судьбы отнестись к нему снисходительно. В эту мысль он почти уверовал, потому стал говорить довольно бодрым голосом. Подсудимый повторил свою версию преступлений и сам почти поверил, что в действительности так на самом деле и было. Он - простой обычный вор, а не убийца. Жить хочется всем и потому он защищал свою жизнь и был вынужден убить Романова, жестокого убийцу людей, у которых он гостил. А обвинение в убийстве Пласкеевых вообще абсурдно, он даже не был с ними знаком. И с Павлом (Чумичевым), с которым он знаком по колонии, он в ту осень не встречался, и потом - у него с ним были неплохие отношения, так что даже мыслей убивать друга у него не возникало. - Да, я вор и готов нести наказание за эти мои прегрешения, - озвучивал подсудимый заранее подготовленные слова, заглядывая в тетрадку, где они были записаны. – Прошу суд поверить мне, я окончательно не потерян для общества, - закончил он свою речь и сел. - Суд удаляется для вынесения приговора! – строгим голосом объявил судья… Ожидание приговора длилось бесконечно. Пересыпкин в мыслях молил судьбу, бога, кого угодно: не надо смертного приговора, не надо!!! Дальнейшие события плохо запомнились осужденному. Он мучительно ждал лишь концовки приговора. Но слова, отчеканенные стальным голосом судьи, запомнились ему отчасти: - Судебная коллегия…приговорила… Пересыпкина…признать виновным…По совокупности совершенных преступлений…окончательной мерой наказания определить:  смертную казнь - расстрел! СМЕРТНУЮ КАЗНЬ – РАССТРЕЛ! Эти слова ударом молота отозвались в его мозгу и ноги осужденного подкосились. И он упал бы, если бы солдаты из конвоя его не поддержали под руки… 14. Исполнитель «Приговор Верховного суда ЯАССР в отношении Пересыпкина оставить без изменения, а жалобу осужденного – без удовлетворения» (из определения Верхсуда РСФСР) Матвей Иванович в то утро проснулся довольно рано. Голова слегка шумела от выпитого вчера вечером – он отметил встречу со своим знакомым в одном кабачке города, затем добавил у себя дома, в своей холостяцкой квартире. Он помнил, что сегодня с утра у него намечена одна очередная акция. Потому быстренько привел себя в порядок, оделся и вышел на улицу. Дожидаясь трамвая, «Иваныч», как его звали в кругу знакомых, вновь вспомнил свою бывшую жену и детей, которые остались жить у матери. Его «благоверная» вот уже несколько лет как его «бросила». В этом он винил себя и свою проклятую работу – однажды в порыве откровенности, будучи пьян, он признался жене, что работает исполнителем судебных приговоров, а именно приводит в исполнение смертные приговоры. Почему-то это не понравилось жене и она ушла, прихватив детей. А он остался служить всё там же. За его работу хорошо платили, но не только это стимулировало его решимость продолжать сие занятие. С детства его приучили уважать закон, быть нетерпимым к тем, кто его нарушает. Особенно чувство справедливости в нем заострилось после того, как его любимого дядю, фактически заменившего ему отца, погибшего на фронте, на улице жестоко избили молодые подонки. При этом они проломили чем-то тяжелым голову и это явилось причиной того, что после пары недель комы дядя скончался. Потому Матвей после нескольких лет службы в внутренних войсках, уже будучи в офицерском звании, согласился на предложенную работу и стал, как иногда обзывал себя, палачом. Он был не один в своей «профессии», иногда встречался со своими коллегами, изредка приезжавшими в его город в командировку. Или, бывало, по мере необходимости он ездил к ним. Весь в таких думах он почти не заметил, что доехал до остановки «Учреждение», в народе метко названную «Последним приютом». Это была областная тюрьма, служившая, кроме своего предназначения - изоляции преступников, местом исполнения смертных приговоров, выносимых судами всей зоны Восточной Сибири и Дальнего Востока. Сюда привозили лиц, осужденных за особо тяжкие преступления к смертной казни. Это обычно были убийцы, лишившие жизни себе подобных, насильники – педофилы, называемые в зонах «стекольщиками». Однажды, как ему рассказывали, здесь закончил свою грешную жизнь директор одного известного в столице страны «универсама», осужденного за хищение в особо крупных размерах. Говорили также, что тут были расстреляны организаторы ставшей известной хищениями за счет недовложений растительного масла (грамма на каждую штуку) в выпечку пирожков и булок для уличной торговли «Пирожковой мафии», а также махинаторы, собиравшие за бесценок в кафе, столовых и ресторанах вываренный чай и перепродававшие его в высушенном виде и расфасованным в пачки с рисунком слона – марки пресловутого «Индийского чая». Придя на работу, Матвей Иванович переоделся в служебное обмундирование, получил в «дежурке» свое табельное оружие – пистолет «Макарова» и стал ждать, когда его позовут. Его не интересовало, да и не нужна была ему излишняя информация (как говорится, «меньше знаешь – дольше живешь») о том, кого Закон и Справедливость призвали к Богу, как иногда подшучивал его командир – старший команды исполнителей. Тем временем, осужденного Пересыпкина вывели из камеры «смертников», в котором он провел недели и месяцы после того, как спецрейсом в числе осужденных малолеток и женщин привезли сюда. Всё это время он ожидал решения своей судьбы в компании ему подобного осужденного, личность которого его вовсе не интересовала, впрочем, как и того его персона. Каждый существовал (слово «жил» не раскрывает сути) по отдельности, проводя время в собственных заботах и думах. Поскольку его ноги почти не держали, осужденного с обеих сторон поддерживали контролеры тюрьмы. Проведя длинными коридорами с бессчетным количеством решетчатых дверей с внутренними замками, его привели в комнату, где за столом сидели начальник тюрьмы, прокурор, мужчина в белом халате и другие, в том числе человек, с которым его свели однажды перед написанием прошения о помиловании - адвокат. После формальности по выяснению его личности прокурор прочитал осужденному какую-то бумажку. До Пересыпкина с трудом дошел смысл прочитанного – ему было отказано в помиловании. Затем начальник тюрьмы объявил, что приговор будет приведен в исполнение немедленно. У Пересыпкина потемнело в глазах, ноги вновь отнялись... На стене над дверью в коридор, ведущий в камеру для исполнения приговоров, замигала красная лампочка и раздался негромкий звук зуммера. Матвей Иванович вышел в коридор, прошел немного по нему и оказался в комнате, где на полу лежал осужденной в полосатой робе, у дверей стояли конвоиры, врач и начальник тюрьмы. Иваныч понял, что, как часто бывало, осужденный не в состоянии стоять, потому его положили на пол лицом вниз. Когда начальник подал кивком знак, он подошел к распростертому на полу, плохо пахнущему («тоже обделался» - подумал он) осужденному и, привычным движением направив пистолет в область затылка лежащего, нажал на курок. В тесной комнатке выстрел прозвучал, как ни странно, довольно глухо. Казненный дернулся и застыл. Иваныч отошел в сторонку. Спустя минуту врач констатировал смерть… Через несколько дней в канцелярию Верховного суда республики по почте пришла бумага с довольно сухим текстом, гласящим, что приговор в отношении Пересыпкина А.Е. приведен в исполнение. Секретарь суда подшила её в многотомном деле осужденного последней точкой в его бесславной жизни. *  *  * "Ваше право"